«Нет аварийности оправданной или неизбежной. Аварийность и условия ее возникновения

создают люди своей неорганизованностью, безответственностью и безграмотностью»

Главком ВМФ СССР С.Г. Горшков

Минно-торпедная аварийность

Считаю, что мне очень повезло. У меня не погиб и не покалечился ни один подчиненный. Хотя случаи предпосылок к этому были. Наверное, не доучил, за что прошу прощения.

На «Адмирале Юмашеве»

Я командир ракетной противолодочной группы. Приходит ко мне матрос Коробкин и сообщает: «У нас неисправность – на КТ-100 правого борта крышки не открываются при управлении с гидроблока». Спрашиваю его, все ли он проверил, что питание подано, управление включено с местного поста. Говорит, все проверил. Тогда требую, чтобы он подождал, а сам пошел за документацией в секретную часть. Однако сомнение свербило, я позвал командира центрального поста аппаратуры предстартовой автоматики и пошел сам проверить. Ну, так и есть! На приборе ПУ КТ-100 переключатель стоит в положении «Автомат»! Естественно, гидроблок с местного поста не включится!

Прибежал в помещение гидроблока и увидел ужасающую картину: Коробкин под напряжением (380 В!) уже наполовину разобрал магнитный пускатель, из которого снопами сыпались искры! Чуть не убил его сам вместо тока! Собирал пускатель уже сам, сняв питание со всего комплекса, от греха подальше.

Второй случай, я уже командир БЧ-3. Погрузка реактивных глубинных бомб РГБ-60. Для ускорения процесса обычно не использовали грузовую балку и погрузочное устройство. Бомбу руками ставили на каретку подъемника, осторожно вручную опускали в трубу и, когда стабилизатор бомбы входил в нее, по команде с палубы в посту пускали насос и опускали бомбу в погреб.

Перед погрузкой специально предупредил всех, чтобы брались за стабилизатор бомбы сбоку, а не снизу. Однако не все хотели пачкаться в смазке, нужно было следить.

Немного отвлекся и вдруг слышу голос из поста наводки: «Кто тут пальцами разбрасывается?» Мой матрос Стасис Зандовас все-таки взялся за бомбу под стабилизатор, и когда при нестравленном давлении насоса она резко пошла вниз, ему отрубило последнюю фалангу пальца, попавшую между стабилизатором бомбы и краем трубы подъемника. Зандовас бегом пустился в амбулаторию.

Начмедслужбы Логинов аккуратно зашил рану так, что почти сразу кровотечение остановилось. После этого Стасис просил у меня прощения: «Я вас не послушался, сам виноват, не говорите никому». Однако я себя потом до самого его увольнения в запас корил себя за этот случай. Стасису еще повезло, что он взялся за стабилизатор, а не за корпус двигателя – ему тогда бы отсекло всю кисть.

Стал я флагманским минером, командиром БЧ-3 стал Сергей Лукьянов. Мужик он был знающий и требовательный, поэтому, когда корабль грузил торпеды, проверил готовность и потом старался не вмешиваться.

Первая же торпеда после переноса с торпедовоза на корабль ухнула с высоты метра 2 на торпедную тележку. Хорошо, никого под ней не было. Оказалось, что при стравливании троса с лебедки грузовой балки соскочил шлаг.

Разбор выявил, что зачем-то понадобилось менять тросы на лебедках грузовых балок, хотя они были нормальными. При этом, по привычному боцманскому старанию прихватить побольше, на лебедки намотали несколько метров лишнего троса. В результате лишний трос лег на барабан не шлаг к шлагу, а поверх нижних. После замены тросов балки на полный спуск-подъем не проверили, а просто приподняли и опустили на кильблоки катера, типа «испытали».

На «Адмирале Нахимове»

Старый, самый опытный из «румын», из механиков, чинивший вооружение множество раз, мичман Ушаков Николай Никитич во время месячного осмотра открыл соединительный ящик в агрегатной №12 и обнаружил, что соединительные платы покрылись зелеными окислами. Работа не сложная: снял питание, повесил предупредительную табличку, известил командира БЧ-3. И взялся за работу.

Вентиляцию в посту он не включил. В результате чистки плат надышался окислами меди, сильнейшим ядом. И, главное, он знал об этой опасности, сам потом сказал, что просто забыл. В результате ему разнесло всю гортань. Несколько недель потом лечился.

Погрузка торпед. Через час прибегает командир БЧ-3 Николай Бобраков и просит дать с другого корабля торпедную тележку – своя сломалась. Спрашиваю: «А вторая?» И вторая, говорит, тоже. Ну, думаю, наверное не проверили масло в тележках, вот они и не поднимают желоба.

Передал просьбу Лукьянову, тот дал тележку с «Юмашева». Через некоторое время опять приходит Бобраков с просьбой дать тележку. Тут уж я бегом побежал на «Нахимов» чтобы проверить, что за чудеса с тележками.

Оказалось следующее. В районе левой площадки АК-725 стояла большая, метров 5, штыревая антенна средневолнового передатчика. От долгого воздействия соленой воды на алюминиево-магниевый сплав и раскачки антенны ее кронштейн с изолятором отвалился, лопнув по сварному шву. Кронштейн переварили на новое место, ближе к корме. В результате для того, чтобы положить торпеду на торпедную тележку рядом с развернутым торпедным аппаратом, ее приходилось вручную отводить и наклонять хвостом вниз. Вот эти две тонны, которые удержать вручную было практически невозможно, и сваливались на торпедную тележку, выводя из строя гидравлику.

На «Кронштадте»

В середине 1980-х было такое дурацкое, на мой взгляд, мероприятие, как «показная сдача кораблем задачи К-1». На корабль собирали со всего флота командиров соединений и им показывали, как корабль задачу сдает, а штаб принимает. Ага, можно подумать, что командиры дивизий и бригад, прошедшие должности старпомов и командиров кораблей, принимавшие каждый год такие задачи от своих кораблей, сами не знают!

Назначили «Кронштадт» на такое мероприятие. Куча капитанов 1 ранга и адмиралов. Ну, там смотр корабля, строевой смотр и все такое. Завершается мероприятие показным корабельным боевым учением «Приготовление корабля к бою и походу».

Перед началом учения старшина команды ракетной противолодочной группы Юрий Цывалюк пришел к командиру РПГ Валерию Грушко и спросил разрешения устранить неисправность в 5-м контейнере правой КТ-100. Там у них при погрузке ракет нечаянно выдернули  кабель из разъема поджига стартового двигателя. Грушко запретил: «Ты что? Узнают о неисправности, всему кораблю двойку за задачу поставят!». Цывалюк пробурчал: «Вечером опять на сход не пустите»  и ушел в свой пост, агрегатную №11.

В посту Юра скомандовал командиру отделения готовить переноску и паяльник, чтобы разъем чинить. Грамотный старшина спросил, есть ли разрешение, на что Цывалюк ответил утвердительно. Чтобы никто ничего не знал, открыли потихоньку крышки контейнера ручным насосом, отдали разъем АЭРУ-129 от ракеты и, стоя на крышке, Цывалюк приступил к работе.

В это время все по графику: наружный осмотр, проверка сопротивления изоляции, проворачивание вручную и т.д.

Настало время проверок в электрическую. Грушко подал команду в ЦП АПА, подали питание. Грушко нажал кнопку «Проверка» на приборе 101Р, началась проверка ракет. То ли он не обратил внимание, то ли не хотел говорить (что скорее), но на одном из цифровых индикаторов светились нули – ракета-то отстыкована! Остальные ракеты выдали готовность. Грушко доложил «Ракеты исправны» и нажал кнопку «Отбой». По этой электрической команде комплекс автоматически приводится в исходное.

В это время в ЦП АПА радиомеханики видели, что на стойке №5 не горит лампа «Крышки закрыты». При этом «Крышки открыты» тоже не горела (перегорела). Вместо того чтобы доложить, начали проверять лампочки и разъемы.

Счастье Цывалюка было, во-первых в том, что на «Кронштадте» стояла насосная станция старого, гидроаккумуляторного типа с маломощным электрогидронасосом, из-за чего давление в системе росло постепенно, а во-вторых, в том, что по своей безграмотности Юра перекрыл азотные и масляные клапана не так, как надо. В общем, при приведении комплекса в исходное крышки контейнера пошли на закрытие и Юру зажало поперек остаточным давлением. Если была насосная станция нового типа (она поднимает давление до 210 кг/кв.см за пару секунд), его просто перекусило бы крышкой о край трубы контейнера!

Картина: на ЦКП прибегает старшина и кричит: «Там мичмана крышкой зажало!» Грушко, а за ним вся толпа начальников бегут наверх, выбегают на шкафут и видят прижатого и орущего мичмана. Грушко вбегает в гидроблок и пытается открыть контейнер. Но давление уже стравилось, и пусковая в режиме дистанционного управления, крышки не открываются.

Грушко кричит: «Я знаю, что делать!» и бежит на ЦКП. Все начальники за ним. Грушко хватает микрофон и командует: «Четвертый! Открыть пятый контейнер с прибора 116!». Моряки четко исполняют команду и давят кнопку «Открыть» на приборе 116-5.

Грушко снова вместе с толпой начальников бежит к пусковой. Картина маслом: Цывалюк лежит на палубе, к которой его прижала открывшаяся крышка, и продолжает орать, из-под крышки торчат только голова, ноги и руки.

Грушко снова: «Я знаю, что делать!» и бежит на ЦКП. Все начальники за ним. Грушко хватает микрофон и командует: «Четвертый! КТ-100 в режим «Ручное!». Моряки четко исполняют команду и ставят переключатель на приборе ПУ КТ-100 в положение «Ручное».

Грушко бежит к пусковой (все опять за ним), забегает в гидроблок и ручным насосом приподнимает крышку. Цывалюк встает, из куртки торчат 2 сломанных ребра, и говорит: «Ну ее на хер, никогда больше к ней не подойду». Отвели бедолагу в санчасть и вызвали скорую. Больше Юра действительно к КТ-100 больше не подходил, потом перевелся служить в 684 учебный центр.

История имела продолжение. На следующий год приехала инспекция. На учении в море корабли нашей бригады должны были осуществлять оборону крейсера «Киров», при этом «Нахимов» и «Кронштадт» должны были стрелять по подводной лодке ракетами и торпедами.

Мне как-то удалось краем глаза взглянуть на кальку, которую инспектор капитан 1 ранга Косов снял с плана учения. Координат я, конечно, не увидел, но общий порядок маневрирования подводной лодки запомнил и доложил комбригу.

На учении воздушное противолодочное охранение осуществляли самолет Бе-12 и пара вертолетов Ка-25 с наших кораблей. Минут через 40 после погружения подводной лодки (контролером у нее был «Адмирал Макаров», так что время начала маневрирования ПЛ мы знали) говорю комбригу: «Идет завал мероприятия. ПЛ уже прошла барьер буев необнаруженной. Надо поднимать вертолеты». Вертолеты через 15 минут взлетели и по нашей команде начали поиск в 15 километрах по курсу ордера кораблей.

Где-то на 3 – 4 зависании вертолеты взяли контакт. Командир БЧ-7 «Нахимова» Володя Лошаков кричит: «Обнаружена ПЛ, данные совпадают!». Инспектор аж подпрыгнул: «С чем данные совпадают?» Я ему подсунул план ПЛО соединения и говорю, мол, совпадает с нашими расчетами, что лодка начнет выход в позицию атаки из этого сектора. Инспектор успокоился и дал разрешение на выполнение боевых упражнений.

Дали команду кораблям на стрельбу ракетами («Нахимов» двумя, «Кронштадт» одной) и вертолетам курс отлета. «Нахимов» отстрелялся, а у «Кронштадта» ракета не сошла. Начальник минно-торпедного управления с «Кирова» разрешил выстрелить ракету в аварийную. Однако и в аварийную ракета не вышла. При этом корабли наползают на подводную лодку, «Нахимов» уже взял контакт и надо стрелять торпедами, а от «Кронштадта» из-за несошедшей ракеты на 15 минут опасный сектор на треть горизонта!

«Нахимов» отстрелялся торпедами и свалил за корму «Кроштадту». Тот, бедняга, не зная как повернуться, чтобы не создавать опасность, все-таки принял контакт, выстрелил торпеды и наконец-то ракету выстрелил.

Как потом оказалось, большие «специалисты» на «Кроштадте» все-таки спаяли разъем, но неправильно. Цепь поджига стартовиков имела отдельную цепь заземления, а они ее соединили с общим «минусом», вот напряжения и не хватало. Помощник флагмина эскадры Виктор Рымарь, который был на «Кронштадте», вместе с «румынами», рискуя жизнью, протянул провода от агрегата из агрегатной №11 напрямую к ракете. Пуск агрегата и запустил стартовики ракеты.

А подводники могли устроить столкновение с кораблями почти на год раньше, чем это произошло 14 февраля 1986 года с «Нахимовым». После того, как «Нахимов» отстрелялся торпедами (на лодке торпеды хорошо слышно), командир ПЛ решил, что боевые упражнения кораблей закончились и он может выходить в атаку на «Киров». Чтобы сориентироваться, ПЛ подвсплыла и подняла перископ, в который увидела несущийся на нее «Кронштадт». Дав ход 30 узлов, лодка стремительно пошла на глубину и в сторону. В результате «Кронштадт» торпедами промазал. Торпеда с «Нахимова» навелась на ПЛ, поэтому зачет мы все-таки получили, хотя ракетами и не попали.

(c)-2022 Я. Хохлов