Главная » 2009 » Сентябрь » 25 » Командир крейсера, часть 5
Командир крейсера, часть 5 | 22:21 |
подарками, школа испортила, выделяя его среди товарищей. Вот
и получился выкормыш, этакая светловолосая бестия с профилем победителя. Флот изначально,
с учебки, огрел его палкой, ткнул рылом в миску - не рыпайся и пробудил лишь
зверя, упрямого, злого и хитрого. В этом есть и его, Башилова, вина. Есть, куда
денешься. А между тем накатывалась скорая полярная весна, с синим небом, синими, отражающими небо, лужами, с внезапными снежными зарядами и обвальными дождями. На Первое мая ударил морозец, и странно выглядели моряки в шинелях, летних белых фуражках и бескозырках. В ростепель, когда солнце обрушивало всю свою мощь на скованную вечной мерзлотой землю, разом зацветало все, создавалось впечатление, что ростки давали даже ржавые консервные банки. Острое полярное солнышко высветило ужасное состояние корпуса корабля, устройств и механизмов на верхней палубе. Но неунывающая физиономия старпома тревоги не выражала и вроде бы даже светилась от радости. -Будем выходить из завода, покрасимся, - сказал он Башилову. - У нас за три года столько краски на складах накопилось, что на всю эскадру хватит. -Николай Андреевич, вы и в самом деле так думаете? - охладил его пыл командир. - И собираетесь до конца ремонта находиться в этом счастливом заблуждении? С прискорбием сообщаю вам, что все тонны краски, что накопились за прошедшие годы, мягко говоря, накрылись медным тазом. Округлившаяся после сбривания порочащих флот усов физиономия
старпома вытянулась, как говорили в курсантские времена, «до бляхи». Не знал,
не ведал он, что к концу года все остатки шкиперского и технического имущества
со счетов корабля списываются. Боцмана первыми на корабле признают, настоящий моряк командир или залетный гастролер. В их понимании корабль начинается не со сложной электроники, а с оплетки на трапе, с того, как он выкрашен, и, если командир шурупит в боцманском деле, значит, и плавать с ним будет спокойно. Башилов, по общему признанию, в боцманском деле разбирался, самолично встревал в мелочи, и прежде чем красить, например, гальюн, колер надлежало утвердить лично у него. С боцманами командир говорил на доступном им ярком, но без
перебора языке, сориентировав их на предстоящие корпусные работы, заметил, что
грунтовать корпус придется заново, ибо грунт без краски долго не живет. Боцмана заулыбались - пережал командир, роульс все же не вечный двигатель, как его ни смазывай. Но шутку приняли. Через месяц корабль было не узнать. Комбриг, капитан первого
ранга Синицын, с записной книжечкой, с которой, наверное, и в койке не
расставался, обошел весь корабль и остался доволен: ...Редкий для Севера солнечный день, торжество двух цветов: голубого и белого. Голубое небо, голубые сопки и на их фоне белые паруса шлюпок. На юте эсминца «Оживленный» стоит начальник штаба дивизии капитан первого ранга Волдаев и наблюдает, как на рейде снуют шлюпки под парусами. Он неподвижен и, как обычно, хмур. Внезапно он оживляется, что-то говорит дежурному по кораблю, и по рейду разносится команда: -Шлюпке «065» подойти к трапу! Шлюпка, ловко сменив галс поворотом через фордевинд, устремляется к трапу. В нужный момент и в нужном месте командир шлюпки командует: -Паруса долой! Весла на валек! Кранцы за борт! Парус снежно-голубой лавиной рушится вниз, моряки ловко подхватывают реек, и тут весла, одновременно блеснув лопастями, возносятся над шлюпкой. Шлюпка, прижатая отпорными крюками к площадке трапа, замирает, как бы приглашая начальника штаба спуститься и занять в ней место. Алексей, приложив руку к козырьку фуражки, срывающимся голосом докладывает: -Товарищ капитан первого ранга, командир шлюпки лейтенант Башилов! -А-а, старый знакомец! - Волдаев сухо кивает и не спеша идет
на бак. И командир корабля, и вахтенный офицер понимают, что шлюпка,
управляемая лейтенантом Башиловым, все выполнила безукоризненно. И командир
шлюпки достоин похвалы, но начальник штаба дивизии никогда никого не хвалит, а
его кивок и есть поощрение. А вот если бы лейтенант допустил ошибку, Волдаев
собрал бы всех командиров шлюпок и устроил разнос. От его знаменитого голоса
испуганно шарахнулись бы чайки в синь июльского неба и солнце бы закатилось за
тучку.Или еще один эпизод: старпом берет у командира «добро» для схода на
берег. Командир спрашивает: Итак, ты отмечен, выделен среди сверстников, но этого мало, ты должен почувствовать, что командир корабля верит тебе, прислушивается к твоему мнению. -Товарищ командир, прошу застопорить ход, отработать машинами «обе назад самый малый». Прошу «стоп обе»! Корабль на месте, можно заводить швартовы. Следующий этап, приближающий тебя к заветному месту на
мостике, когда ты начинаешь критически относится к командам командира, не
вслух, конечно, Боже упаси, только про себя. Наконец наступает момент в твоей
жизни, когда ты для себя окончательно решил пойти по командной линии. Ты уже
привычно остаешься за старпома, а то и командира при стоянке корабля у причала
или на якоре. Появляется даже некоторая самоуверенность, ты без страха
преследуешь с зачетным листом флагманских специалистов, кажется, что ты все
знаешь, душа уже готова возликовать, но тут скучный флагспец, страдающий от
штабных сидений геморроем, вдруг задает вопросик и ты якорем летишь на грунт. И
так повторяется несколько раз, прежде чем в зачетном листе появляется
долгожданная подпись. А флагманский специалист не один, их вон сколько, по всем
специальностям: от артиллериста до медика. Но это так, минутная слабость. Ты уже ощутил себя командиром, а это особое состояние души, склад характера. И пройдет еще немало времени, прежде чем ты поймешь, что командиром может стать не каждый, и будешь с придирчивой зоркостью приглядываться к подчиненным, отыскивая в них командирскую жилку. Командир корабля это ведь не только штормовое море, дальние походы, стрельбы, погони за подводными лодками, а ежедневная, порой нудная и однообразная работа. Особенно скудна радостями жизнь командира при стоянке в базе. Без пятнадцати минут семь отодвигается занавеска в проеме двери «орбитального отсека» и дежурный по кораблю громко извещает, что за время его дежурства происшествий не случилось (лучший вариант). А тебе как раз в этот момент снится, как ты вытаскиваешь на борт катера леску, которую водит из стороны в сторону зацепившаяся рыбина. Ладно, черт с ней, с рыбалкой, а если снится женщина и ты даже ощущаешь запах ее молодого, тронутого солнцем тела? Едва успеваешь умыться, побриться, застегнуть китель на все пуговицы, как входит старпом с опухшим после вчерашних возлияний лицом и, стараясь дышать в сторону, представляет суточную ведомость, где командир должен поставить свою подпись. А ты еще во власти сна, еще наполнен удивительным ощущением, когда понимаешь: женщина твоя. Если и поломается, то недолго. «Сволочи, сон не дали досмотреть, и теперь я не знаю, чем он закончился, - думаешь ты, а вслух спрашиваешь: «Старпом, что за гадость вы вчера пили? Клопомор?» Старпом смотрит на тебя страдающими глазами (Эх, сейчас бы пивка холодненького!) и сумрачно бормочет: «Где его сейчас отыщешь, клопомор этот, товарищ командир? Не поверите, виски пил. «Белая лошадь». Друг, стармехом на «Воровском» плавает, притащил». - «Да вы эстет! Виски, надо же». Заглянув в суточную ведомость, командир отмечает: на сегодня выделено 397 граммов чая, значит на довольствии 397 человек. Старпом, наполнив каюту сивушным перегаром, наконец уходит, снова стук в дверь - вестовой на подносе вносит завтрак: стакан чаю, на отдельном блюдечке сахар, лимон и два бутерброда с маслом. Все, как командир любит. Настроение у командира улучшается, и, когда является писарь с документами, доставленными экспедитором из штаба, он встречает его с улыбкой. Работа с документами не доставляет удовольствия, но командир внимательно читает бумаги, накладывает резолюции, заносит в перекидной календарь отдельные пункты (личный контроль!), а сам косится на график обхода и осмотра корабля: скорее бы завершить бумажную волокиту! - и мысленно намечает себе маршрут. С бумагами покончено, командир натягивает пилотку и выходит на палубу. Сумрачно, тихо, идет мелкий дождь. На небольшой ряби поплавками торчат чайки, куда-то спешит рейдовый буксир, он черен, и автомобильные покрышки на его бортах, исполняющие роль кранцев, напоминают глаза осьминогов. Рядом с командиром переминаются с ноги на ногу помощник и боцман, оба пытаются прикинуть, куда нынче пойдет командир и что он опять накопает. Он может сделать всего несколько шагов по юту и, ткнув пальцем в украшенную ржавчиной цепь леера, сухо сказать: «Похоже, у нас на корабле нет хозяев». Тогда жди разноса и не обычного обхода, а тщательного смотра корабля с соответствующими выводами. Но сегодня обход проходит без особых замечаний. И боцман, и помощник с удивлением отмечают странноватую улыбку на суровом лице единоначальника. Откуда им знать про сон? Вернувшись в каюту, командир заносит замечания в журнал приказаний, назначает время доклада по их устранению, отметив отдельно, что не все матросы обучены, как нужно представляться старшим при осмотре корабля. А это непорядок. После легкого стука в дверь возникает дежурный по низам и докладывает: «Товарищ командир, через пять минут подъем флага!» - «Добро». Командир выходит из каюты и следует на ют. Сейчас должен состояться один из самых значительных ритуалов на флоте. И уже на пенсии, глубоким стариком, командир будет вспоминать подъем флага на своем корабле, будет вспоминать до того момента, когда сознание его уже начнет меркнуть, и, возможно, последнее, что ему предстоит увидеть, это бело-голубое полотнище, которое соскользнет вниз, теперь уже навсегда. Но до этого дня, слава Богу, еще далеко... А рабочий день только начался, и не исключено, что продлится
он до следующего утра. И, несмотря на бессонную ночь, сотни звонков, докладов,
вводных, ты должен предстать перед личным составом спокойным, чисто выбритым,
уверенным в себе, потому что ты командир, а корабль часть государства, флаг
которого тебе доверили представлять. Размышляя над причиной возникновения «неуставных взаимоотношений», а попросту издевательств над молодыми матросами, Башилов с горечью думал, что едва ли не главным все же являются взаимоотношения между офицерами. Офицерский корпус крепко сдал за последние десятилетия. Если командир эскадры не стесняется в выражениях в разговоре с комбригом, комбриг дрючит командира корабля, а командир орет на офицеров, что же остается матросам? И офицеры, честь для которых всегда была превыше всего, если оскорбил - дуэль, сатисфакция, теперь спокойно мирятся с хамством, более того, это стало чем-то вроде нормы. Офицер, защитивший свое достоинство, чаще всего берется на заметку. У кадровиков даже появился термин: конфликтный человек. И если тебе приклеили такую бирку, - считай, карьере конец. Наверх все чаще и чаще всплывали конформисты с размытыми моральными качествами, но говорить об этом было как-то не принято. Стояла середина семидесятых годов... На одном из совещаний руководящего состава Военно-Морского Флота главком с трибуны заявил, что командир корабля - центральная фигура на флоте и ему должно быть уделено основное внимание. Именно этому вопросу и была посвящена партконференция. Политотдел эскадры поручил Башилову выступить, тезисы его доклада были тщательно выверены, отредактированы, а сам он предупрежден: строго придерживаться текста, шаг в сторону считается побегом. С основным докладом выступал ЧВС вице-адмирал Баргин. Говорил он, как всегда, блестяще, демонстрируя ораторское искусство. Не доклад, а осанна командиру, которого лелеют на флоте, уделяют ему всяческое внимание. За ним выступали командиры, политработники, и все в один голос утверждали, как им хорошо живется. Именно это больше всего и возмутило Башилова. Засунув отредактированный текст в карман тужурки, он, глядя с трибуны в откровенно скучающий зал, начал: -Уважаемые товарищи! Нас постоянно убеждают, что командир -
центральная фигура на флоте. И действительно, если что-нибудь происходит на
корабле, куда смотрят все начальники? В центр, на эту самую фигуру. Пока
разбираются, что к чему, а командир уже обвешан фитилями по самое некуда. И что
интересно, в любой заданный момент времени на командира можно вешать все и по
любому поводу! Алексей Григорьевич говорил суховато, без пафоса, и слова
его тяжелыми снарядами ложились рядом с президиумом, в котором заседало
командование флота. Заданный ритм конференции был сломан, народ открыто
заговорил о наболевшем, от желающих выступать не было отбоя. В перерыве
Башилова поздравляли, жали руку, подошел и Виталий Иванович Жук, хмыкнув,
сказал: «Не сносить тебе головы, Леха!» Но все это были мелочи по сравнению с новостью, которой
огорошил Башилова оперативный дежурный эскадры Невольцев, старый знакомый еще
по службе на «Макарове»: -Виталий Иванович Жук отбыл, как тебе известно, в отпуск. Я
его провожал у третьего причала. Адмирал уже садился в машину, когда к нему
подбежал кадровик и говорит: «Командир «Юмашева» Куценко тяжело заболел, будет
комиссован. Ленинградская база требует срочного назначения нового командира.
Каково ваше решение о кандидате?» Жук напомнил кадровику всех его предков до
седьмого колена, заодно упомянул и о загробных рыданиях, а уж потом спрашивает:
«Что вам, долбакам, еще не ясно? Назначать Башилова, он дал согласие». Плюнул
на причал, хлопнул дверцей и укатил. На выходах бпк «Тимошенко» с генералами-инспекторами на
борту командирскую вахту вместе с Башиловым нес первый заместитель командующего
флотом вице-адмирал Волдаев. Штормило. Сухопутные инспектора укачались, на
мостике из проверяющих - никого. Волдаев замер в кресле комбрига. Когда
вестовой принес чай, вице-адмирал неожиданно спросил: Дожди, весь месяц обложные дожди. Башилов каждый день использовал для того, чтобы хоть что-то еще сделать на «Севастополе». Но час прощания с кораблем неумолимо приближался. Вечером подъехали Колпаковы. Посидели, немного выпили,
разговор не клеился. Казалось, каждый боится сказать что-нибудь не то. Было
пока не ясно, кого назначат командиром «Севастополя», назывались разные
кандидаты, чаще всего звучала фамилия Болотова. Башилов знал его, знал, что на
«Севастополе» тот долго не задержится и корабль снова станет взлетной площадкой
для временщиков. И тут Наташа все же проявила свой характер, блеснув глазами,
она извлекла из сумочки конверт, перевязанный бечевкой. —Пусть думает. — Перехватив недоумевающий взгляд Колпакова,
Алексей Григорьевич сказал: - Стас Павлов - мой однокашник по командирским
классам, старпом на «Юмашеве». | |
Просмотров: 893 | Добавил: kresta-ii | Рейтинг: 5.0/1 |
Всего комментариев: 4 | ||||
| ||||