Начальник штаба бригады Хоменко Петр Павлович

      Петр Павлович Хоменко сменил Стефанова А.Г. сначала в должности командира БПК «Адмирал Юмашев», а затем и НШ 170 брплк.

      Мне кажется, что Петр Павлович и Алексей Георгиевич прекрасно друг друга дополняли. Оба спокойные, корректные в отношении подчиненных. Когда то один, то другой выезжали на сессию в академию, атмосфера в штабе не менялась, что способствовало высокой работоспособности.

      Наверное, Петр Павлович был иногда даже излишне мягок. Вместо того, чтобы разрядиться, он молча сидел и курил. А курил он много, особенно во время качки. Оденется с меховую шубу, включит горячую вентиляцию, и накурит, аж в ходовом темнеет. Приходилось под предлогом проверки вахты, определения места и т. п. выскакивать на сигнальный, отдышаться.

      К особенностям П.П. Хоменко надо отнести то, что он имел дар предчувствия, особенно когда надвигалась беда. Будучи командиром корабля, однажды он позвонил из дома на корабль после вечерней поверки. Вообще-то у корабелов звонить на корабль не принято, запросто могут «высвистать» на борт. А тут звонок примерно в 22.10:

      - Командир. Как у нас дела?

      - Все в порядке. Поверка произведена, все в наличии.

И тут вопль из «Каштана»: «Пожар в кормовой машине!» Хоменко мгновенно выбежал из дома, тут подвернулся автобус. Через 7 – 8 минут был уже на корабле. Пока прошли первые команды, доклады, начали разведку – вопрос оперативного:

      - Где командир?

      - На борту.

      В ночь с 13 на 14 февраля 1986 года подводная лодка «К-255» столкнулась с БПК «Адмирал Нахимов». Поскольку был участником события, не могу не рассказать подробно. Вопреки требованиям Боевого устава штаб флота разместил КП подводных сил («восточных») и КП отряда боевых кораблей («западных») на одном корабле. Чтобы хоть как-то соблюсти требования, КП подводников разместили в ходовой рубке, а КП ОБК – на ЦКП. Но в то же время комбриг управлял кораблями ОБК из ходовой рубки, поскольку условия были сложными – море 5 баллов, снег зарядами, ночь. Изначально дурь заключалась в том, что в таких условиях ни о каких торпедных стрельбах не могло быть и речи, но штаб флота распорядился: «Все равно силы развернуты. Действовать по тактике НАТО, стрельбы проводить условно».

      И вот три корабля бьются штормом день, вечер и полночи, чтобы как в кабинете, подводники выполнили электронные пуски. Обеспечение атаки ПЛ (их было 8) – это тревога за 30 минут до входа в район ПЛ, по тревоге весь галс в районе и потом, пока последний корабль не выйдет. Народ замотался. Тут комбриг Стефанов, сдав вахту Хоменко, пробежался по постам и сделал замечание флагманскому специалисту РЭБ Селезневу: «Валентин Петрович, наведи порядок, твоя радиоразведка вся спит». Петрович был моим помощником, а я в тот момент – оперативным дежурным отряда боевых кораблей. Селезнев прошел по постам, после чего операторы станций радиотехнического поиска сразу начали докладывать радиопеленга на работающие РЛК подводных лодок. В этот момент вызывает меня Хоменко в ходовую: «Послушай, минер, тут у подводников какая-то неразбериха. В район не заходить». Корабли пока маневрировали у границы района. Командир сил «восточных» переругивался, насколько это возможно по открытой УКВ связи, с подлодками. Оказалось, что «умникам» из штаба СФ захотелось вывести в море еще одну ПЛ, которую сдуру загнали в район, где уже была другая подводная лодка – «К-255». Причем дополнительная лодка была выгнана в море при неполной готовности – навигационная система еще не пришла в меридиан. В конце концов, каким-то образом ромбообразный район поделили между лодками, а нам дали «добро» следовать через район, изображая поиск ПЛ.

      Какой там поиск в 5 баллов! При этом мы должны были изображать НАТОвцев, которые действуют не так, как наши силы, расстояния между кораблями были такие, что подлодки вряд ли слышали все корабли одновременно. Хоменко приказал следовать на прием контакта. Повернули в сторону северной лодки и пошли строем фронта. Однако операторы МРП-11-16 продолжали пеленговать подводные лодки. Радиопеленга располагались таким образом, что было видно: одна ПЛ ушла в северный угол района, вторая в южный. Доклады о радиопеленгах говорили о том, что ПЛ не погрузилась. Хоменко понял, что сближаться с ПЛ опасно, и приказал отвернуть, следовать параллельно границе района. А южная лодка («К-255») к этому моменту погрузилась и, как оказалось, начала выходить в атаку.

      Внезапно Петр Павлович скомандовал: «Кораблям застопорить ход!» Передаю команду на корабли, получаю квитанции. Секунд через 30 доклад сигнальщика: «Оранжевые вспышки в районе «Нахимова!». Еще через несколько секунд доклад с «Нахимова»: «Столкнулся с подводной лодкой». Почему Хоменко скомандовал «Стоп» именно в этот момент, он объяснить потом не смог. Внутренне чувство заставило, предчувствие беды в условиях неясной обстановки. Если бы он дал команду на 30 секунд раньше, подлодка попала бы под форштевень «Нахимова» и, скорее всего, затонула бы. Скомандуй он немного позже или не скомандуй вообще -  пробоина на «Нахимове» пришлась бы в район машинно-котельного отделения, за этим взрыв котлов и немедленная гибель корабля.

      Разбор потом показал (и это отметил командующий флотом в своей телеграмме по СФ), что «командир ПЛ принял безумное решение: всплыть под перископ для уточнения обстановки». Что он хотел увидеть ночью, в снежный заряд, в пятибалльном море? Он увидел прямо по курсу левый ходовой огонь «Нахимова», и, неправильно оценив дистанцию, вместо того, чтобы дать полный назад, скомандовал на погружение с увеличением хода, якобы для того, чтобы быстрее уйти на глубину. Лодка успела проскочить рубкой под килем, а бульба с антенной, что на хвосте, зацепила за борт и вывернула 40 кв. метров обшивки между 2 и 3 отсеками. Три отсека (предел для таких кораблей) заполнились водой так быстро, что экипажу казалось, будто они летят на качелях вниз. А у лодки только погнулась эта бульба и хвостовой стабилизатор. Крепкие у нас лодки!

      На счастье, на «Нахимове» выходил в море заместитель командира эскадры по электромеханической части, который существенно упрочил руководство борьбой за живучесть. При таком море соседние корабли помощь оказать не могли. На кормовую переборку первого погреба был снесен весь аварийный лес, все раздвижные упоры, переборка выгибалась, но выдержала. Когда корабль доковылял до базы, мы ужаснулись – дифферент на нос был такой, что перо руля выступало из воды.

      После того, как обстановка на «Нахимове» стабилизировалась, Петр Павлович собрал штаб и сказал: «Так, мужики. Мы вроде в этом безобразии не виновны, но искать будут козлов отпущения. Поэтому просмотреть еще раз всю документацию по подготовке к выходу и планы нам выход. Представить мне до прихода в базу». Столько бумаги за одну ночь я не перелопачивал больше никогда! Планы подготовки, планы исполнения планов подготовки, зачетные листы, планы мероприятий, схемы, палетки и т.п. – в портфель не поместишь. Но Хоменко как в воду глядел. Утром, только мы ошвартовались, на корабли насела свора проверяющих. Выворачивали все, начиная с прошлогоднего подведения итогов. Бумага нас спасла от незаслуженной кары. Но командира корабля Вячеслава Безуглого и нескольких корабельных офицеров позднее все равно сняли…

      Во время очередного зачетного учения эскадру проверял заместитель главкома по противолодочным силам адмирал Волобуев. Естественно, он первым делом пошел на нашу противолодочную бригаду. Оценок у Волобуева были только две: «зачет» и «незачет». Бригаде была поставлена задача охранения района действий подводной лодки с западного направления. Для усиления нам был придан БПК проекта 61МП «Огневой» из 120 бригады. Работая над решением, штаб с Хоменко прикидывал, какую задачу поставить этому кораблю.

      - Он же своей «Платиной» наши «Титаны» заглушит, и ничего мы не найдем. Тем более что штурман пророчит море в 4 балла.

      - Тогда давай поставим его в позицию, чтобы взаимные помехи были поменьше. Не можем мы его совсем исключить.

На том и порешили. Сместили позицию «Огневому» на фланг и чуть за корму нашим кораблям. Когда принесли заготовку решения Стефанову, во флагманской каюте был Волобуев и куча сопровождающих его капитанов 1 ранга. Взглянув на карту, один из них завопил: «Товарищ адмирал! Они не поняли замысел командира эскадры! Им дали такой корабль, а они его практически выключили из поиска!» Волобуев, еще не вникнув, сказал: «Стефанов, я всегда знал, что у вас не штаб, а «клуб Буратино!». Начал я спорить с этим капразом, доказывать, что «Огневой» нам не поможет, а только заглушит. И подводник не дурак, под корабль с лучшей ГАС не полезет. Но не помогало. Проверяющий застрял на том, что по прогнозу гидрология со слоем скачка на 50 метрах, и только «Огневой» имеет буксируемую антенну. Тогда я выдвинул последний аргумент:

      - Товарищ адмирал! «Огневой» буксируемую антенну применять не может.

      - Почему? У вас что, корабли не в строю?

      - Никак нет, просто это особенности эксплуатации этого корабля.

      - Что за особенности? Вызвать командира!

А я до этого исполнял обязанности флагмина на 120 бригаде и корабли ее знал. Прибывшего командира корабля Зюбрицкого Волобуев спросил:

      - Командир, Вам поставят задачу поиска ПЛ с буксируемой антенной. Как будете ее использовать?

      - Никак, товарищ адмирал.

      - Почему? Я вам приказываю! (Голос Волобуева в такие моменты переходил на рык).

      - Товарищ адмирал! У меня экспериментальная ГАС, без главного конструктора запрещено ставить буксир. Запишите в формуляр, что отменяете это распоряжение изготовителя – и я поставлю антенну.

Естественно, такую ответственность на себя никто не взял. Однако проверяющие теперь уперлись в противолодочную подготовку бригады. Меня начали за нее драть и спрашивать то, что к моей должности не относилось. Один вальяжно развалившийся на диване у комбрига капитан 1 ранга произнес: «Вот, учим вас, учим, а все без толку». Я не выдержал:

      - Товарищ капитан 1 ранга, скажите, чему Вы меня учили.

      - Как? Да я начальник отдела противолодочной борьбы штаба флота! Моя фамилия Герасименко, вы должны меня знать! Мы все время с вами работаем!

      - Извините, вашего заместителя капитана 1 ранга Даниловича я знаю. Он все время перед боевыми дежурствами с нами работает, не только проверяет, но и помогает. А Вас я первый раз вижу, извините.

Я думал, Герасименко кондрашка хватит.

      Однако на следующий день Петр Павлович мне говорит: «Яков, там под тебя мину закладывают. Зря ты насчет противолодочной подготовки сцепился с проверяющим. Не твой это уровень. Иди предъяви все, что потребуют».

Приглашаю проверяющего в секретную часть бригады. Показываю ему сейф.

      - Товарищ капитан 1 ранга, здесь вся противолодочная подготовка бригады. Прошу обратить внимание: во всем этом сейфе только план тактической летучки «Организация связи РПЛС» исполнен флагсвязистом. Все остальное – моего исполнения.

Хорошо, что перед началом учебного года штаб издал директиву о порядке сбора и анализа всех отчетных документов по боевой подготовке, включая рабочие кальки и миллиметровки! Масса отчетных документов с анализом произвели впечатление. Однако потом в акте проверки все равно записали: «Флагманский минер слабо занимается противолодочной подготовкой».

      Во время учения мы, естественно, подводную лодку не нашли. Авиация по погоде не использовалась, а в 4 балла одними кораблями поиск был неэффективным. Но штаб эскадры, проанализировав обстановку, вовремя убрал охраняемую лодку в запасной район. В результате прорвавшаяся через наш рубеж ПЛ «противника» ничего не нашла. Бригада и эскадра получили «зачет».

      Петр Павлович всегда «до отказа» болел за то, чтобы бригада была на хорошем счету. В то время, в первой половине 1980-х, появилась масса новых руководящих документов, начиная с тактических руководств и кончая директивами по «борьбе с личным составом». Все это надо было осваивать, внедрять в жизнь, отчитываться. Штаб 170 бригады под руководством Стефанова и Хоменко справлялся с этой работой, даже когда на него навешивали непосильную ношу. Так, в один год на нашей бригаде были сформированы сразу две группировки разнородных сил: противолодочная и ударная. Учебные мероприятия следовали одно за другим, а ведь и с самой бригады, кораблей никто задачи курсов подготовки не снимал. А штаб бригады, включая НШ, был всего 15 человек на 8, затем 9 кораблей 1 ранга! Однако даже в этих условиях Петр Павлович стремился уйти от решения задач по правилу «ППП» (папка прошлогодних приказов). Однажды он не стал подписывать разработанный мной план боевого упражнения, в котором все было правильно, но «так мы уже стреляли».

      В то время, когда А.Г. Стефанов уезжал в академию, Петр Павлович оставался за комбрига. Должность начальника штаба исполняли офицеры штаба по очереди, которые, естественно, не могли в полном объеме заменить НШ. Петр Павлович, таким образом, исполнял 1,5 – 2 должности. Опыт, приобретенный в те годы на 170 бригаде, был, как правило, для всех лифтом наверх.

      После штаба бригады Петр Павлович был назначен начальником Управления вспомогательного флота СФ. А вспомогательный флот – это десятки судов самого разного назначения, которые, в отличие от боевых кораблей, в работе постоянно. Хоменко справлялся со всем этим беспокойным хозяйством успешно, получил звание контр-адмирала и командовал вспомогательным флотом до самой пенсии.

ХОХЛОВ Яков Викторович (зам. нач. отдела оперативной и боевой подготовки штаба 7 ОпЭск)