Служба на БПК "Маршал Ворошилов" ("Хабаровск")

Когда началась подготовка корабля к сдаче курсовых задач, корабль стал часто сниматься с якоря, но из бухты не выходил. В основном ходили в Патрокл для приёма артиллерийского и бомбового запаса, на Галдобен для приёма топлива. В один из таких дней и произошёл ранее описанный мною случай с якорем. После сдачи курсовых задач корабль вышел в открытое море. Этот день запомнился на всю жизнь, наверное, не только мне, но и всем «карасям». Только вышли за боковые ворота, швартовым командам отбой, и вот он – плафон чистой морской воды: «Прими, друг, от чистого сердца на грудь, теперь ты наш – ты в экипаже!»
 
 
Корабли бригады начали постоянно выходить в море и отрабатывать, поставленные им, задачи. В мае 1976 года домой пошёл дембель: главный старшина Усачёв Дмитрий, старшина I статьи Холмогоров Николай (Архангельск), старшина I статьи Алексеев (Молдавия). Пошла подвижка – как по служебной лестнице, так и по койкам. Мы перебрались с рундуков на средние койки, наши места заняло новое пополнение.
С середины мая выходы кораблей бригады участились. Работали с подводными лодками и авиацией, производили артиллерийские, ракетные, бомбовые и торпедные стрельбы. Поражала стрельба залпом из РБУ-1000, корабль на некоторое время, даже терял ход, но когда производили пуск ракето-торпеды из КТ-100, это было что-то бесподобное: рёв, грохот! Конечно, неся вахту в своей КЭС, всего этого я не видел, но всё это ощущал и слышал.
    
В июне отработали с танкером «Ахтуба» приём топлива, питьевой воды и продуктов питания на ходу в открытом море. Затем на якорных стоянках начали нести вахты противодиверсионной службы (ПДС). Пошли разговоры о том, что, наверное, пойдём на боевую службу. Вскоре корабли бригады вернулись в базу и ошвартовались у своих причалов. Было объявлено, что корабли становятся на планово-предупредительный ремонт, после чего выходим в море на отработку задач по поиску подводных лодок. В это время в КЭС случилось ЧП – вышел из строя третий дизель-генератор. Дело было так: в 8 утра я заступил на вахту, стояли под турбогенератором. «Вахту сдал! – Вахту принял!», проверили состояние агрегатов и механизмов – всё соответствует норме. Заполнили вахтенный журнал, по записи в нём смотрю, что дежурный моторист дизеля проверял час назад; зашёл в дизельный отсек, проверил температурный режим, наличие масла в картерах – всё в норме. Через некоторое время из ПЭЖ поступает команда о запуске дизель-генератора и принятие нагрузки с турбогенератора на дизель-генератор, так как «садится» вспомогательный котёл. Жму кнопку «Пуск» третьего дизеля. По вою воздуха высокого давления и времени запуска чувствую неладное, но в конце концов дизель запускается и выходит на средние обороты, с большим опозданием выходит на полные обороты (1500 об/мин), я начинаю работать с синхроноскопом, чтобы ввести генераторы в параллель, но стрелка синхроноскопа не фиксируется, бросаю взгляд на тахометр: на нём 3 000 оборотов, дизель в «разносе», турбогенератор уже «садится», жму на кнопку «Экстренная остановка», дизель продолжает работать в «разносе», запускаю четвёртый дизель, сам бегу в дизельный отсек и перекрываю вентилем доступ топлива к третьему дизелю, обратно в станцию к пульту управления и в последний момент успеваю взять нагрузку на четвёртый дизель. Поворачиваюсь от пульта, передо мной командир БЧ – капитан-лейтенант Сорокин и командир группы – старший лейтенант Николаенко. «Бык», злой как чёрт, орёт: «Что? Почему? Как?!!». Докладываю, что дизель пошёл в разнос, причину не знаю. Вызвали командира отделения мотористов –старшину II статьи Теплякова Петра (ст. Вагай, Омутинского района, Тюменской области), сразу же нашли причину разноса дизеля: оказалось, что дежурный моторист после подкачки масла ручным насосом в картер третьего дизеля не поставил рукоятку крана в положение «Закрыто», а картер третьего дизеля находится ниже уровня нахождения крана и масло самотёком набежало в картер под самые поршня. Злость командира БЧ-5 объяснялась очень просто: во-первых, предстоял дальний поход, а, во-вторых, в это время комбриг – капитан I ранга Морозов объявил общее построение офицерского состава всей бригады как раз напротив «Ворошилова». Надо представить какой вид был у всех, когда всё это масло вылетело из выхлопной трубы на место построения. Дизель, конечно, мотористы с помощью специалиста «Дальзавода» за несколько ночей отремонтировали, но я пережил немало неприятных минут общения с особистом капитан-лейтенантом Смагиным (не путать с начальником химической службы капитан-лейтенантом Смагиным, кличка «Дуст»).
После проведения ППО и ППР «Ворошилов» снялся с якоря и пошёл в «Патрокл», где получил полный комплект артиллерийского и бомбового боезапаса; зашли в «Галдобин», получили мазут, дизельное масло и авиакеросин; сходили в «Стрелок», где получили ракеты, торпеды и спецбоезапас. Началась проверка личного состава особым и медицинским отделами, после чего несколько человек из экипажа были откомандированы на другой корабль, который оставался в базе. В течении нескольких дней корабли бригады изображали снятие с якоря и даже отход от стенки, затем играли отбой и все оставались на месте. Однажды ночью меня разбудил дневальный по кубрику: «Приказано прибыть в КЭС!». Пришёл в электростанцию, доложил в ПЭЖ, что на месте. Поступила команда запустить дизель-генераторы, взять нагрузку с берега на них и приступить к стояночной вахте, дежурному электрику убрать береговые кабели. В 4 часа утра произвели смену вахты. Пошёл в кубрик, на полдороги к нему раздаются корабельные звонки и по внутренней связи: «Корабль экстренно к бою и походу приготовить!», бегом обратно в станцию, дождался машиниста, трюмного, моториста. Из ПЭЖа поступает команда о запуске дизель-компрессора и о подаче воздуха высокого давления в корабельную сеть, ещё через 20 минут команда о запуске турбогенератора, испарителя котельной воды, турбопожарного насоса. Машинист докладывает, что турбогенератор вышел на рабочие обороты, передаю нагрузку с дизелей на него, дизеля на «стоп», доклад трюмного: испаритель и ТПЖН в работе, доклад моториста: давление воздуха в системе 200 атмосфер. Доклад в ПЭЖ, оттуда команда: «Войти в параллель с носовой электростанцией и передать ей часть нагрузки!». Выполняю эту операцию, доклад в ПЭЖ, запись в вахтенный журнал, взгляд на часы – 30 минут –Норма! Ещё через минуту на ГКП начинают поступать доклады командиров БЧ и служб о готовности к бою и походу. Из ГКП команда: «Баковым на бак, ютовым на ют, с якоря сниматься!». Сдаю вахту сменщику и к носовым шпилям, выбегаю на бак, баковые уже построены, но их практически не видно – туман. Помощник командира: «Доложить на мостик, что баковые готовы к подъёму якоря!». Доложил, с мостика команда: «Якорь поднять!». Снялись с якоря, вышли за боковые ворота, швартовым командам отбой. Разошлись по кубрикам, по КГС старпом капитан-лейтенант Карпенок объявляет, что корабли бригады вышли на боевую службу в район Филлипинского моря. Задача кораблей - перехват американских подводных лодок на подходе к их стратегическим позициям. Сидим, разговариваем; мрачные – командира нет с нами, он в госпитале, за старшего идёт комбриг. Зашли в Цусимский пролив, объявлен «Большой сбор», форма одежды №3,построение на вертолётной площадке, короткая речь комбрига о подвиге русских моряков, старшины машино-котельной группы спускают на воду венок. Всё происходит торжественно, от звука сигнальной трубы «мороз по коже». После прохода пролива встретили шхуны японских рыбаков, через некоторое время подошёл эсминец японских ВМС и начал сопровождение «Ворошилова». Начался облёт корабля японской авиацией. Вскоре пришли в Филлипинское море и начали работу по поиску подлодок США. Японский эсминец ушёл, его сменил американский фрегат УРО, начался постоянный облёт авиацией США. Поиск подлодок осуществлялся как гидроакустической станцией, так и химической службой, которая постоянно брала пробы забортной воды на предмет обнаружения повышенного радиационного фона; работал корабельный вертолёт; с кормы спускали буксируемый гидролокатор. На борту находилась группа гражданских лиц, их переодели в тропическую форму. Командир группы собрал электриков свободных от вахты и сказал:, что они поступают в распоряжение гражданских. От них получили задание установить на носу корабля привезённую ими аппаратуру, запитать её и установить связь с рубкой. Во время работы разговорились, это оказались научные сотрудники одного из НИИ, они разработали и, теперь, прибыли на испытание аппаратуры электронного слежения за радиационным фоном забортной воды. Аппаратуру мы установили и вернулись к своим делам: вахта, отдых, профилактические работы, приборки. Ходовая вахта в БЧ-5 была двухсменной – четыре часа через четыре; жара – температура в станции доходила до 50˚С, в машинах ещё больше; влажность воздуха 80-90%. Были случаи, когда вахтенные кочегары падали в обморок. Отольют их водой и опять вперёд, и так в течении месяца. В общем, шуму от этой операции было много: лодки обнаруживались, перехватывались, им не давали лечь на точку дежурства. Американцы послали в этот район авиационную группу, но корабли бригады работали в режиме одиночного плавания – за каждым авианосец не закрепишь. Под конец боевой службы «Ворошилов» перехватил ещё одну лодку и сопроводил ёё до Японии, оттуда и пошли мы домой во Владивосток.
Тяжёлый был поход по своей напряжённости, но мы были горды за выполнение, поставленной кораблю, задачи. Правда осталась обида за себя, экипаж, за флот по большому счёту – экипажи японских и американских кораблей, сопровождавшие нас, всегда были одеты в лёгкую тропическую форму, а мы как дети подземелья. Горький юмор того времени: «Команде вставать! Форма одежды раз – часы, трусы, противогаз!».