24 июня 1983 года в 23 часа 35 минут в 4,5 милях от берегов Камчатки во время погружения для перископного наблюдения за обстановкой затонула АПЛ К-429. Значимость последующего подвига ее экипажа состоит в том, что из терпящей бедствие на глубине 40 м подводной лодки впервые в мире, о чем могу судить при исследовании многих подобных случаев, смогли подняться на поверхность 104 человека.

Сразу, как только обнаружилось, что АПЛ тонет, находившийся в центральном посту командир дивизиона живучести с колонки аварийного продувания подал на продувку всех групп цистерн главного балласта (ЦГБ) воздух высокого давления (ВВД), но так как первые и вторые запоры клапанов вентиляции указанных цистерн были открыты, весь поданный воздух ушел за борт. Давление в системе снизилось с 350 до 80 кгс/см2, что составило около 20 проц. общего запаса ВВД.

Аварийное продувание способствовало тому, что лодка мягко легла на грунт. Никто даже не почувствовал как она коснулась дна, только показания приборов остановились на фиксированной глубине. Так, во 2-м отсеке глубиномер показал 37 м. АПЛ опустилась на грунт с креном 15° на левый борт и дифферентом 0,5° на нос.

1-й отсек, ракетно-торпедный (убежище), оказался затопленным на 75 проц., вместе с носовым трюмом и гальюнами. Поскольку пресной воды здесь не было, ее брали из учебных торпед (800 л) и делились питьем с подводниками 2-го отсека. Те в свою очередь передавали товарищам из 1-го, не имеющим запасов пищи, консервы. Для освещения использовали аварийные фонари.

Не лучшим образом сложилась обстановка и во 2-м жилом отсеке. Коридор на нижней палубе, трюм, камбуз, провизионные камеры, гальюн тоже на 75 процентов затопило. Консервы для себя и соседей доставали, погружаясь под воду. В отсеке находилось 6 человек во главе с командиром старшим лейтенантом С.Г. Данейкулем.

3-й отсек, центральный, где находились 43 моряка во главе с командиром ПЛ капитаном 1 ранга Николаем Михайловичем Суворовым и старшим на борту по должности начальником штаба дивизии Героем Советского Союза капитаном 1 ранга Алексеем Алексеевичем Гусевым, оказался практически сухим. Только частично затопило трюм. Аварийные запасы воды составляли 100 проц., пищи — 50. Здесь 25 июня около 2 часов из-за скопления водорода произошел взрыв в аккумуляторной батарее. Личный состав был переведен во 2-й отсек.

4-й отсек, электромеханический, затопило полностью менее чем за 3 минуты. В момент аварии в нем находилось 17 человек. 3 моряка (спецтрюмные) покинули его через левый коридор 5-го, реакторного, отсека и перешли в 6-й, а затем в 7-й. Через открытый клапан выравнивания давления между 4-м и 5-м отсеками после затопления 4-го из них постепенно был затоплен и 5-й. Оставшиеся в аварийном отсеке 14 человек не стали покидать его, хотя могли бы это сделать.

"Никто не имеет права самостоятельно покинуть аварийный отсек…", — записано в ст. 23 Наставления по борьбе за живучесть подводных лодок (НБЖ-ПЛ-70).

Помня об этом, двадцатитрехлетний мичман Владимир Александрович Лящук перешел из 4-го отсека в 3-й лишь для того, чтобы отключить батарейный автомат и предупредить вахтенного об аварии. Затем, как и положено по долгу службы, вернулся на боевой пост.

Остававшиеся в 4-м отсеке могли бы бездумно ринуться в соседний отсек, ища там спасения, и 3-й отсек оказался бы затопленным. Вот почему моряки 4-го отсека, оставаясь до конца на месте, спасли 43 человека из смежного отсека. За отведенное судьбой время (менее 3 минут) они сумели в аварийных условиях известить центральный пост об аварии, сбросить аварийную защиту атомного реактора, обесточить секции отключаемой и не отключаемой нагрузки электроэнергетической системы АПЛ, тем самым предотвратив пожар, который мог возникнуть при попадании на эти секции забортной воды. Это был настоящий подвиг.

Двое офицеров, командир отсека Виктор Курочкин и оператор атомного реактора Анатолий Петров, пытались вручную закрыть оказавшиеся открытыми первые и вторые запоры системы вентиляции, но им не хватило на это времени. Впоследствии, после подъема ПЛ, их тела были найдены на верхней палубе.

В момент аварии выяснилось, что неисправны практически все аварийно-спасательные средства: крышка всплывающего спасательного устройства (ВСУ) была намертво закреплена тросом снаружи АПЛ. Устройства отдачи носового и кормового аварийно-сигнальных буев (АСБ) тоже оказались поврежденными, поэтому ни тот, ни другой не были отданы для обозначения нахождения ПЛ и передачи аварийного сигнала с помощью радиосигнального устройства (РСУ). Попытки экипажа использовать прочную рубку (ПР) 3-го отсека для шлюзования людей также не увенчались успехом из-за неисправности кингстона затопления и невозможности заполнения рубки забортной водой.

Таким образом, о месте нахождения аварийной АПЛ оперативные службы ВМФ не знали. Выход из затонувшей лодки оказался возможным только через кормовой аварийно-спасательный люк 7-го отсека и свободный (средний по правому борту) торпедный аппарат.

Около 6 часов утра АПЛ должна была пройти в район боевой подготовки для выполнения торпедной стрельбы, а она лежала на дне бухты Саранной. Никто ее не искал и место ее затопления ничем не было обозначено.

В сложившейся ситуации на терпящем бедствие корабле было принято единственно правильное решение: шлюзовать на поверхность двух добровольцев с информацией для командования флота о состоянии и месте нахождения затонувшей АПЛ.

В 4 часа 20 минут через торпедный аппарат вышел мичман Н. Мерзликин, а в 5 часов 30 минут тем же путем — мичман М. Лесник. Когда 25 июня около 8 часов утра обоих продрогших до костей добровольцев заметили и подобрали на борт морские пограничники, по флоту был объявлен сигнал об аварии.

Прошло более шести долгих часов после отправки смельчаков, прежде чем подводники услышали над собой шум винтов аварийно-спасательного судна. Единственное в базе, оно находилось вовремя чрезвычайного происшествия в межпоходовом ремонте, а по случаю выходного дня его команда была отпущена в город.

Почти четверо суток длилось спасение экипажа затонувшей АПЛ, в трех отсеках которой разместилось 106 человек (34 в 1-м, 49 — во 2-м и 23 — в 7-м). Связь с оказывающими помощь осуществлялась перестукиванием — ударами кувалды (молотка) по корпусу подлодки, а информация на нее передавалась посредством звукоподводной связи.

Между тем из-за частичного затопления носовых отсеков температура воздуха в них начала быстро падать и через двое суток опустилась до 12°С, что еще больше усугубило положение людей. Выход подводников из кормовых отсеков можно было осуществить через аварийно-спасательный люк (АСЛ), расположенный в 7-м отсеке. До этого подобный способ на АПЛ не применялся, вот почему среди оставшихся в корме 23 моряков один лишь мичман В.П. Баев, в прошлом водолаз-инструктор учебно-тренировочной станции, имел представление о нем.

Ужас, охвативший моряков в первые минуты аварии, когда вода залила преобразователи и в результате короткого замыкания раздался подобный разорвавшемуся снаряду грохот, а в кормовых отсеках стало темно и угнетающе тихо, по воспоминаниям Баева, начал покидать их лишь после автоматического включения тусклого аварийного освещения. Когда же по телефону аварийной связи передали, что из 1-го отсека началось шлюзование людей через торпедные аппараты, у молодых моряков произошел первый нервный срыв, перешедший у некоторых в панику. Баеву, чтобы успокоить дрогнувших и потерявших самообладание, пришлось действовать решительно. В воцарившейся тишине мичман объявил, что знает, как организовать выход через аварийно-спасательный люк. Сам же и вызвался выйти первым, чтобы выпустить буй-вьюшку, затем вернуться в отсек.

Мичман Саблин возразил Баеву, предложив ему, как самому опытному, и другим, имеющим некоторые навыки, оставаться до тех пор, пока не спасут общими усилиями молодых подводников. Саблина поддержали командиры 6-го и 7-го отсеков старший лейтенант Бондарчук и лейтенант Вашуркин. Баева же единогласно назначили руководителем выхода через АСЛ. Добровольно вызвались выходить матросы Закиров и Черошников. Первым пошел прослуживший на АПЛ 2,5 года Закиров, с которым Баев отправил донесение об обстановке, а также просьбу передать в 7-й отсек 8 аппаратов ИДА-59, водолазное белье и продукты.

Выйти через АСЛ и выпустить буй-вьюшку с первой попытки матросу не удалось. Он не смог открыть верхнюю крышку люка. Баеву пришлось выручать его.

Отдышавшись, Закиров настоял на том, чтобы повторить шлюзование. На этот раз он смог выпустить буй-вьюшку и, начав, подъем по буйрепу, добрался до первой остановки, но из-за неисправности карабина застрял и погиб на 15-метровой глубине от кислородного голодания и переохлаждения. Обнаруживший матроса водолаз со спасателя также не смог отсоединить удерживавший погибшего Закирова карабин. Лишь после того как был обрезан буйреп, Закирова удалось поднять на поверхность.

Через некоторое время по телефону АСБ (безбатарейная телефонная связь ПЛ) из 1-го отсека была дана команда о прекращении выхода личного состава из кормовых отсеков. В дальнейшем по рекомендации врачей-физиологов, находившихся на оказывающих помощь судах, было принято решение выходить на поверхность методом свободного всплытия.

Выход из 7-го отсека продолжился на следующий день по команде командира АПЛ. За период с 11 до 15 часов на спасателе оказались 16 человек. Баев, руководя спасением людей, через аварийно-спасательный люк отправлял по 2 человека — одного опытного и второго малоопытного. Существующими правилами такой способ не предусматривался, но подобная инициатива в сложившихся условиях была оправдана.

Перед шлюзованием каждого подводника мичман подробно инструктировал, как открывать верхний люк, обращая особое внимание на то, чтобы при всплытии не задерживалось дыхание. О том, с каким внутренним напряжением ему удавалось контролировать ситуацию, свидетельствовал лишь обильный пот на его лбу, в то время как находившиеся рядом с ним стучали зубами от холода.

Позвонил командир подлодки и сказал, что все матросы, выпущенные через АСЛ, благополучно всплыли и подобраны на спасатель. "У нас нет дыхательных аппаратов", — доложил Баев. Командир после многозначительной паузы сказал: "Ждите!"

На следующий день водолазы передали четыре аппарата ИДА-59. Баев проверил их и впервые не сдержался: оказалось, что три аппарата неисправны. После этого он пошел на хитрость и запросил заведомо больше аппаратов, чем было нужно. Через некоторое время у оставшихся вместе с ним были исправные аппараты.

Баев начал шлюзовать лейтенанта Вашуркина и мичмана Киреева: оба вышли благополучно. В следующей паре пошли старший лейтенант Бондарчук и мичман Насонов. Как только Баев поднял давление на одну атмосферу, в АСЛ раздалась "дробь" — тревога. Оказалось, что у Бондарчука в аппарате кончился кислород. Баев отдал офицеру свой аппарат, и эта пара тоже благополучно всплыла на поверхность.

Чтобы сосредоточиться и все обдумать, В.П. Баев вместе со своим другом А.В. Саблиным вышли в 6-й отсек перекурить, но спички не зажигались. Это был зловещий знак, свидетельствующий о том, что в кормовых отсеках резко упало процентное содержание кислорода. Отправив Саблина через АСЛ последним, Василий Петрович остался в 7-м отсеке один.

Прежде чем шлюзоваться самому, предстояло устранить неисправность в нижней крышке аварийно-спасательного люка. Баев снял исправную защелку с переборочной двери между 6-м и 7-м отсеками и поставил ее на нижнюю крышку АСЛ, затем из нескольких неисправных ИДА-59 собрал один пригодный аппарат. Кислородный баллон оказался почти пустым, но в баллоне с гелево-кислородной смесью давление было повыше. Все это Баев определял на слух почти в полной темноте. О готовности к выходу мичман доложил в 1-й отсек 26 июня в 19 часов 3 минуты, вышел же на поверхность лишь в половине второго ночи 27-го. Выход у него занял пять с половиной часов.

Позже Баев так вспоминал об этом: "После того как я закрыл на защелку нижний люк, раскачав его ногой, и задраил кремальеру люка, начал заполнять шахту АСЛ водой с одновременным поднятием давления. Шахта почти полностью заполнилась водой, но давление в шахте было всего 2 кгс/см2 и больше не поднималось. Я с ужасом понял: шахта дырявая. Прекратил подачу воды. Вода спала до уровня клапана вентиляции. Затем я на некоторое время потерял сознание, видимо, от испуга, так как понял, что замурован. Очнувшись, вставил ключ в замок отдраивания кремальеры нижнего люка, но отдать кремальеру не смог, так как воды в шахте было около трех тонн".

После неудавшейся попытки отдраить кремальеру Баев начал выжимать воду через трубопровод вентиляции шахты, погружаясь периодически под воду с головой: понимал, что будет находиться точно в мышеловке до той поры, пока не сумеет открыть нижнюю крышку. Без этого — погибнет. Дышать было уже нечем. Собрав последние силы, Василий Петрович снова погрузился, рывком, да таким, как потом выяснилось, что даже согнулся стальной шток, открыл кремальеру и… потерял сознание. Вместе с водой его выкинуло из АСЛ в отсек, но поскольку он был сгруппирован и находился под водой, ему повезло. Иначе крышкой люка, которая захлопнулась под действием пружины, могло отрубить руку, ногу или даже голову.

Когда пришел в сознание, начал освобождаться от снаряжения. Гидрокомбинезон был разорван, баллоны аппарата — совершенно пусты. Снова нужда заставила заниматься ремонтным делом — устранять неисправность в шахте и делать ее герметичной. Перебрал кучу аппаратов, но пригодных для дыхания ИДА-59 не оказалось. Самообладания не потерял, решил выходить за счет воздуха в собственных легких, который он будет выдыхать в аппарат по мере повышения давления в АСЛ, а также используя свойство наполнителя: если его раздышать, то он выделяет кислород в зависимости от количества поглощенной влаги и углекислого газа.

Обдумывая все это, услышал из гидрофона тревожный запрос: "Баев, почему не выходишь из лодки?.. Через сколько минут будешь выходить? Ответь нам стуком. Одна минута — один удар…". Кувалдой отстучал 60 ударов. Это означало, что на поверхности воды он появится в лучшем случае только через час.

Для второй попытки покинуть лодку Василию Петровичу необходимо было отремонтировать клапан вентиляции и с помощью тисков выровнять стальной шток на крышке люка.

Устранив все неисправности, мичман облачился в другой гидрокомбинезон и снова вошел в шахту аварийно-спасательного люка. Опять ногой раскачал крышку и наглухо закрыл нижнее отверстие шахты, затем начал заполнять шахту забортной водой.

По мере повышения давления в АСЛ делал вдох из воздушной подушки шахты и выдыхал в аппарат ИДА-59. Воздух, проходя через наполнитель в регенеративном патроне, обогащался кислородом. Когда вода дошла до подбородка, Баев переключился на дыхание в аппарат и стал ждать. "Я понимал, что если крышка аппарата не откроется и на этот раз, я погибну, — вспоминал он впоследствии. — От волнения снова чуть не потерял сознание, когда вдруг верхняя крышка АСЛ открылась". Мичман вышел из шахты и надежно закрыл крышку люка.

Увидеть живым его уже не ожидали. Невдалеке светились иллюминаторы спасательного судна. Плыть Василий Петрович не мог, впал в забытье. "Всплыл! — услышал вдруг откуда-то сверху радостный крик. И тут же тревожный голос уточнил: "Не шевелится, наверное, мертвый".

Тогда Баев поднял руку. "Живой!" — выдохнули ликующе спасатели.

Вскоре после аварии Василий Петрович Баев, получив звание старшего мичмана, был назначен на должность главного боцмана. Теперь он вошел в число тех специалистов, которым доверено самое главное: погружение и всплытие атомохода. Удостоился он и ордена Красной Звезды. Правда, в представлении на награду не говорилось о том, что мичман не только сам вышел из затонувшей АПЛ, не затопив отсеки, но и сумел спасти 22 человека. Акцент делался лишь на то, что на следующий же день после своего спасения В.П. Баев снова оказался на аварийной подлодке. Спустился он туда в акваланге АВМ-5 вместе с водолазами, чтобы показать им шпигаты, через которые можно было осушить носовые отсеки.

Чтобы лучше оценить роль мичмана Баева в спасении подводников 7-го отсека АПЛ К-429, следует вспомнить, что 21 октября 1981 года, когда в Уссурийском заливе затонула дизельная подводная лодка "С-178" на глубине 31 м, 4 подводника, также находившиеся в 7-м отсеке, не смогли открыть спасательный люк. Они, одетые в снаряжение ИСП-60, погибли, после того как израсходовали дыхательную смесь в баллонах аппарата ИДА-59. Видимо, среди них не было моряка, имеющего знания, опыт и самообладание В.П. Баева.

О том, что произошло в носовых отсеках К-429, после того как она оказалась на грунте, участники тех событий рассказывали следующее. После затопления 4-го отсека забортная вода начала поступать одновременно в 1, 2 и 3-й отсеки. Поскольку на пульте управления системами жизнеобеспечения АПЛ, как и на всей подлодке, не было электропитания, закрыть нужные захлопки дистанционно с помощью электроманипулятора не представлялось возможным.

Личный состав этих отсеков некоторое время находился в растерянности, видя, а чаще слыша, льющуюся со всех сторон забортную воду. Помощник командира Александр Петрович Розборский, сориентировавшись, все-таки сумел закрыть переборочные захлопки с помощью гидроманипулятора, находившегося на средней палубе 3-го отсека. Ситуация несколько улучшилась, однако в упомянутых отсеках уже набралось столько воды, что все трюмы затопило до средней палубы, а давление повысилось с 0,2 до 0,5 кг/см2.

В возникшей аварийной ситуации на АПЛ оказалось недостаточно индивидуальных средств защиты (аппаратов ИДА-59 и портативных дыхательных устройств ПДУ), количество которых было предусмотрено только на штатную численность экипажа (не хватало около 32 комплектов).

Обстановка усугубилась еще и тем, что аккумуляторные батареи, отслужившие два срока и поэтому выделявшие водород выше допустимых норм, взорвались. В 3-м отсеке это произошло через восемь часов после аварии, т.е. 25 июня, в 1-м — через сутки (26-го). Оба взрыва повлекли за собой разгерметизацию аккумуляторных ям. Забортная вода попала в электролит, образовался газообразный хлор с достаточно сильной концентрацией, который не позволял дышать без средств индивидуальной защиты. Оба отсека оказались загазованными в считанные минуты, а давление здесь повысилось до 0,5-0,8 кг/см2.

Осложнилась и психологическая обстановка. Не позволяя подняться панике и беспокоясь о здоровье подчиненных, все офицеры как один передали молодым матросам свои дыхательные аппараты ИДА-59 и средства индивидуальной защиты — ПДУ.

Врач подводной лодки майор медицинской службы Анатолий Иванович Краснов анализировал обстановку в отсеках и давал личному составу рекомендации по поддержанию работоспособности. Его расчеты показали, что без дополнительной подачи на АПЛ кислорода люди смогут находиться в носовых отсеках 56 часов, в кормовых — 92 часа.

Был установлен строгий контроль за газовым составом воздуха, расходованием запасов пресной воды, пищи и регенерации. Под временный гальюн приспособили каюту мичманов во 2-м отсеке, где установили герметичные емкости с мешками для мусора.

Врач разработал предложения по щадящему режиму труда и отдыха. Были организованы медицинское наблюдение и периодические осмотры. Для снятия эмоционального напряжения молодые матросы привлекались к уборке и несению вахты у трюмов и переборных дверей.

Не всем удавалось владеть собой. Порой создавалась ситуация, когда теряли контроль над собственными действиями даже те, кто должен был подавать пример другим. Именно по этой причине в 1-м отсеке произошла трагедия. Во время заполнения водой торпедного аппарата при подготовке к выходу через него мичман-электрик запаниковал и начал пятиться назад. Неосторожным движением ноги он нанес сильный удар по дыхательному мешку аппарата ИДА-59, который был на матросе Синюкове. В результате последний получил тяжелейшую баротравму легких. Поскольку на условные сигналы Синюков перестал отвечать, в спешном порядке осушили торпедный аппарат и вывели из него людей. Травмированному матросу стали оказывать медицинскую помощь, но он скончался, не приходя в сознание. После этого каждый дальнейший выход из торпедного аппарата осуществляли не по 4, а по 3 человека, что позволило размещаться в нем более просторно.

Почти на любой затопленной подводной лодке найдется член экипажа, плохо знающий устройство спасательного снаряжения и страдающий клаустрофобией. На АПЛ К-429 таким оказался один из мичманов. Его несколько раз пытались шлюзовать, но он всегда в последние минуты давал дробь — отстукивал условный сигнал срочной отмены выхода. Вынужденно делали сброс воды и извлекали его вместе с остальными из торпедного аппарата. Наконец мичман сознался, что боится темноты и замкнутого пространства. Офицеры А.Б. Маркман и А.И. Краснов показали ему, как дышать в аппарате, снабдили фонариком, чтобы побороть страх перед темнотой, и он вышел на поверхность благополучно. А.Б. Маркман же заметил на гидрокомбинезоне С.Г. Данейкуля дыру. Если бы ее вовремя не заклеили, от попадавшей через прореху ледяной воды мог случиться холодовый шок или того больше — Данейкуль оказался бы неспособным к всплытию из-за утяжелившегося гидрокомбинезона.

Важным условием жизнеобеспечения в носовых отсеках АПЛ был строгий контроль за нарастанием в них избыточного давления и соблюдением мероприятий по его выравниванию при переходах между отсеками. Был случай, когда пренебрежение необходимостью такого контроля чуть не привело к гибели человека. Произошло это во время перехода из отсека в отсек. Вахтенный матрос у переборочной двери, не открыв клапан выравнивания давления между отсеками, сразу начал открывать дверь. В доли секунды дверь резко самопроизвольно открылась и, ударившись о стоящий в отсеке трансформатор, вновь захлопнулась. В результате мичман В.И. Еремеев получил ушибы правого плеча и правой височной области головы. Корабельный врач майор медицинской службы Краснов оказал помощь пострадавшему. Силу удара можно было оценить по вмятине, оставленной на корпусе трансформатора.

Последними из затонувшей АПЛ, путем затопления отсека, а также свободным всплытием выходили А.А. Гусев, К.А. Коноплев и Б.Е. Лиховозов. Ввиду того что они пробыли под давлением длительное время, обеспечивающие всплытие врачи Герой Социалистического Труда полковник медицинской службы В.В. Семко, полковники медицинской службы А.И. Иванченко и В.А. Голощапов с целью недопущения у них декомпрессионной болезни провели для профилактики превентивную лечебную рекомпрессию.

Спасение 104 подводников АПЛ К-429 с глубины 40 метров — результат отличной подготовки офицерского и старшинского состава по использованию спасательных устройств ПЛ, а также наличия у них надежного средства спасения (ИСП-60), разработанного сотрудниками 40-го ГНИИ под научным руководством полковника медицинской службы И.А. Александрова совместно с коллективом конструкторского бюро из г. Орехово-Зуево.

Полковник медицинской службы в отставке В.И. ТЮРИН

Военно-исторический журнал №12 2004 год.