Но нет. Так было не всегда.

Представьте себе: Россия, 1904 год. Неудачно развивающаяся Русско-японская война. «Варяг» уже погиб, тихоокеанская эскадра заперлась в Порт-Артуре. В самой России — бунт, казни, цензура. А в Петербурге газеты полны отчетов из далекого осажденного порта. Более того, благодаря этим корреспонденциям, написанным офицерами флота, в столице общественное мнение (да-да, именно общественное мнение!) так повлияло на правительство, что оно собирает корабли с Балтики и отправляет на помощь осажденной эскадре. А командовать ставят одного из лучших адмиралов, умницу, передового Зиновия Петровича Рожественского, правда, при этом человека деспотического характера и отчаянного ругателя. И вот идет эта эскадра не три месяца, как первоначально планировалось, а почти девять. И чем дольше она идет, тем всем понятнее, что идет она не сражаться, а «доблестно погибнуть».

Сегодня трудно себе представить, чтобы с эскадры, идущей в бой, офицеры писали в газеты. Писали. И получали в иностранных портах русскую почту со своими публикациями. Обсуждали, спорили, снова писали. Даже Рожественский не смог остаться в стороне и сам написал письмо в редакцию газеты «Новое время». Да только написал не то, что думал, а то, что ждали от него в военном ведомстве. А уж потом, когда эскадра была разгромлена, потоплена или сдалась в плен, поздно уж было заявлять: «Будь у меня хоть искра гражданского мужества, я должен был бы кричать на весь мир: берегите эти последние ресурсы флота! Не отсылайте их на истребление! Но у меня не оказалось нужной искры».

…Сейчас вроде не война, но от Тихоокеанского флота без всякой Цусимы осталась кучка кораблей. А дальше что? Переведут ли штаб в Фокино? А все корабли — в залив Стрелок? Продадут ли стадион ТОФ, водную станцию и Дом офицеров? А какие корабли нужны сегодня флоту?..

С кем поговорить откровенно? Сегодня — только с теми адмиралами и офицерами, которые уже выведены за штат (в запасе, в отставке) и не боятся «порассуждать».

Борис Федорович ПРИХОДЬКО, вице-адмирал, председатель Владивостокского морского собрания (1979 г. — командир дивизии атомных подводных крейсеров, 1983 г. — замкомандующего ТОФ по боевой подготовке, 1990 г. — адмирал-инспектор подводных сил Советского Союза):

— Нет смысла говорить, сколько Тихоокеанскому флоту нужно крейсеров, авианосцев, подлодок, когда нет ясной военно-морской доктрины и нет экономики страны, которая могла бы этот флот создать и содержать.

Год обсуждают — купить у Франции вертолетоносец «Мистраль»… А для чего? Почему именно вертолетоносец? Мы готовим десантную операцию? Или в пику Японии, которая строит уже второй эсминец-вертолетоносец проекта «Хьюга»? У японцев эти корабли построены так и с такой палубой, что на них можно сажать не только вертолеты. Но и самолеты.

Любой большой корабль сам по себе — это большая мишень. Ему нужны разведка, целеуказание, защита и поддержка; иными силами флот — это комплекс. Одно звено выпало из структуры, и весь он теряет боеспособность.

Можно говорить, что нам нужны авианосцы. У Индии есть. У Таиланда есть. А у нас нет. Но нам их негде строить. Ни одна верфь в России не может строить большие надводные корабли. Такая верфь была в Николаеве и досталась Украине. В свое время много говорили о том, что наши первые авианосцы «Минск» и «Новороссийск» были напрасно проданы. Но вы знаете о том, что эти корабли не имели необходимой базы? Болтались тут в заливе Стрелок, прячась от ветра за островом Путятина. И за десять лет эти корабли выработали свой ресурс. Потому что вынуждены были все время сами себя всем обеспечивать, производя тепло, энергию. И все механизмы, двигатели работали постоянно. А если корабль не в походе, то он должен быть пришвартован к причальной стенке и получать с берега энергию и тепло, чтоб сохранить ресурс своих механизмов. На «Минске» вдобавок проржавел кингстон системы осушения, и корабль принял несколько тысяч тонн воды в трюм.

Как мы можем говорить о развитии флота, если мы знаем только то, что у нас нет «вероятного противника». Сегодня нет, а завтра вдруг появится. И что мы будем делать? У нас есть план? У нас есть понимание того, как должен развиваться наш флот? На каких бассейнах? Где нам нужно держать основные силы?

Смотрите. Закон об образовании есть? Есть. Его обсуждали, внесли тысячи поправок. Закон о полиции тоже есть — и его обсуждали. А то, на чем зиждется суверенитет государства, — вооруженные силы — бесконечно реформируется последние двадцать лет без всякого закона.

Я — вице-адмирал, я — гражданин, я хочу знать, какие у нас цели в реформировании армии и флота.

Вот передо мной «Зарубежное военное обозрение». Могу прочитать, что «вооруженные силы США отрабатывают сценарий глобальных ударов неядерными средствами». Или что министерство обороны США активизировало деятельность по внедрению в войска высокоточного оружия. Все эти военные концепции и сценарии обсуждаются открыто. НАТО в Лиссабоне провело сессию, обсуждая новую ситуацию в мире и что в этих условиях им делать. Пригласили делегации двадцати стран, не входящих в НАТО, чтобы те послушали.

И сейчас мы можем обсуждать, что делают США и НАТО со своими вооруженными силами, но не знаем, что делается у нас. На что тратятся ресурсы государства и деньги налогоплательщиков? Если обсуждения в нашей Госдуме и идут, то при закрытых дверях.

В итоге я знаю только то, что реформирование наших вооруженных сил происходит без начала и конца.

Бесконечная реформа нашей армии и флота проводится словно только для того, чтобы каждый новый президент утверждал новую форму военнослужащих. Если форму разрабатывают модельеры типа Зайцева или Юдашкина, то понятно, что армия готовится для парадов, а не для сражений.

Зато я вижу за подписью министра обороны другие документы. Сердюков утвердил перечень «ненужных» для армии и флота спортивных объектов, куда попали и два объекта ТОФ, видимо, с перспективой их продажи. Но если мы берем принципы формирования ВС США, например переход на бригады, то почему мы забываем, что армия США имеет отличные спортзалы и стадионы и чуть ли не в уставах прописано, какого веса должен быть офицер при таком-то росте и какая талия должна быть у генерала.

Концепцию «продать военное имущество» я вижу, а концепцию развития ВМС страны — нет.

Игорь Федорович ШУГАЛЕЙ, капитан второго ранга в отставке:

— Главная задача флота — обеспечение интересов государства на просторах океана, защита ресурсов, торгового флота и коммуникаций. Водные ресурсы сейчас кораблям береговой охраны поручены. Нефть на шельфе Сахалина защищать не нужно, ее иностранные компании добывают без боя. И я часто от москвичей слышу — да отдать эти Курилы японцам, все равно мы их не используем… Я возражаю: «Вот у тебя деньги в банке лежат, ты их не используешь — отдай мне!» Не отдают. Один Итуруп или Кунашир — больше Московской области, особенно если брать зону экономическую вокруг, а это 200 миль от берега… От чего нужно отталкиваться, чтобы рассуждать о том, каким должен быть наш флот? Да хотя бы от наших бывших противников. У Франции, Англии, США основные силы ядерного потенциала находятся в океане. Почему? Потому что стратегические ракеты — объект удара. Их лучше держать подальше от городов и вообще от своей земли. У американцев — господство на море, а мы прижаты к своему берегу. С другой стороны, сухопутные ракеты быстрее привести к готовности, чем корабельные. Почему «Булава» не попадает в цель? Потому что разработчики взяли за основу сухопутный «Тополь», который стреляет с неподвижной позиции…

Наша власть хочет все и сразу. Потому что из того, что происходит, я понимаю, что главная идея нашей военной реформы — уменьшить расходы на армию и флот. Сама по себе эта идея, может, и здравая. Но она воплощается так, что первым делом бьет по офицерам.

Вот эта идея — купить французский вертолетоносец. Я не знаю для чего, но понимаю почему. Потому что у французов меньше всего офицеров на кораблях. А почему? Когда «Жанна д’Арк» была во Владивостоке, выяснилось, что у них треть состава — мичманы. А они у нас как класс приговорены к уничтожению. Нам объяснили, что «мичманы — лишняя категория». Пенсия мичмана — меньше социальной. Как же так? В любой технической структуре есть рабочие, техники и инженеры. Так и на флоте должны быть матросы, мичманы, офицеры.

Ладно, сокращают число военных училищ, где готовят офицеров. Но говорить о том, что гражданские вузы подготовят нам всех офицеров, — не очень правильно. Много ли сейчас ребят после университета готово надеть погоны? В гражданских вузах уровень образования выше? В чем? По каким параметрам? Московский университет, если уж на то пошло, основан позже, чем военно-морские училища.

Владимир Иванович ЕРМОЛКИН, полковник в отставке, председатель Совета ветеранов морской авиации ТОФ:

— Не надо забывать, что современный флот без собственной авиации — это абсурд. В пору своего расцвета ТОФ имел разнообразный воздушный флот. Это морская ракетоносная авиация, противолодочная, разведывательная, штурмовая, истребительная и транспортная.

А на сегодняшний день в результате реформирования и сокращения морской авиации мы потеряли полностью морскую ракетоносную авиацию, полностью — разведывательную авиацию, а был полк Ту-95РЦ — разведки и целеуказания. Эти самолеты вскрывали надводную обстановку и передавали на лодку. Один самолет давал надводную обстановку в диаметре 900 километров, мог находиться в воздухе 16 часов. И еще у нас были две отдельные разведывательные эскадрильи на самолетах Ту-16Р. Они имели и радиолокационную станцию, и аппаратуру радиотехнической разведки для вскрытия ПВО противника на суше и кораблях.

Потеряли полностью штурмовую авиацию: палубную — Як-38 и берегового базирования — Су-17, а потом Су-25. И полк истребителей в Камрани тоже потеряли.

У флота осталась только противолодочная авиация в самолетном и вертолетном вариантах.

Было 17 летных частей — 14 авиационных полков и три отдельные эскадрильи. Осталась — едва ли четвертая часть.

И, что мне особенно горько, мы загубили плеяду летного состава. Ведь годами летал только руководящий состав: командир, замы, может, комэски. На полеты остальных — топлива не было. А на чем летают наши экипажи? Отдельные типы самолетов и вертолетов устарели. На тех самолетах, которые еще могли бы летать, ресурс двигателей и планера исчерпан. Первое, что нам нужно, — отремонтировать то, что есть.

Второе: летный состав удручен психологически. Четыре года парня готовили к полетам, а он приходит в боевую часть и только слышит, как кто-то взлетает. Кто? Руководящий состав. Отсюда малый налет часов у пилотов, как следствие повышается аварийность.

Третье: нужна новая авиационная техника или хотя бы обновленная ремонтом и доработками.Основная ударная мощь США — авианосные группы и соединения. Планы американцев вряд ли изменились. Если они захотят нанести авиационные удары по местам базирования флота, то развернут три авианесущие группировки: около Камчатки, за Хоккайдо и в Корейском проливе. Палубная авиация имеет радиус по три тысячи километров, и нас запросто достанет.

Прежде ПВО прикрывала Дальний Восток полностью, теперь прикрытие — «кустовое». Не осталось истребителей на Курилах, Чукотка не прикрыта. Через Курилы и Сахалин можешь лететь, и никто тебя не остановит…

Александр Васильевич КОНЕВ, вице-адмирал, председатель Союза моряков-подводников Тихоокеанского флота, директор Военно-морского инженерного института ДВГТУ:

— Наши соседи в Азиатско-Тихоокеанском регионе стремятся иметь флот, отвечающий их военно-политическим интересам. При этом США имеют военно-морские силы, которые доминируют в Мировом океане. Несмотря на кардинально изменившуюся обстановку в новом тысячелетии, они обновляют свой флот, чего не делаем мы уже двадцать лет. Отдельные головные корабли и подводные лодки (корвет «Стерегущий» на Балтике, подводная лодка «Санкт-Петербург») еще нужно ввести в боевой состав флота, чтобы они отвечали соответствующему уровню боевой готовности.

Принимаемые правительством программы кораблестроения сталкиваются с трудностями, которые становятся уже системными для всего государства.

Доживают свой век малые корабли. Почти не осталось тральщиков, малых противолодочных кораблей, ракетных катеров, а без них обеспечить охрану и оборону морского побережья сложно. Вместе с кораблями уходят в прошлое и вековые флотские традиции.

Деньги у государства на строительство кораблей есть. Но утрачивается судостроительная база, сохранение квалифицированных кадров — большая проблема, да и машиностроительный комплекс не соответствует новейшим технологиям. За последние двадцать лет мир шагнул далеко вперед.

Нужна ясная, четкая программа — какой флот нужен России? Какие финансово-экономические возможности у государства для этого? Когда будет реализована судостроительная программа? Ведь надо учесть наш опыт, который показывает, что еще ни один корабль не был передан флоту в назначенные сроки. Все они были сорваны!

В прессе и из уст высокопоставленных государственных руководителей прозвучали тревожные высказывания: «зачем нам ремонтировать старый корабельный фонд, давайте лучше строить новые корабли». Это дилетантские идеи.

У нас в заливе Стрелок стоит прекрасный атомный крейсер «Адмирал Лазарев», вот только более четверти века он не стреляет. Активную зону реакторов заменить, обновить вооружение, системы управления — и мы получим мощную боевую единицу. Большие корабли живут долго при надлежащем уходе.В проводимой Министерством обороны РФ военной реформе главное — финансово-экономическая составляющая самого процесса. Например, готовить офицера в военном вузе дороже, чем в гражданском. В итоге взят курс на сокращение военных вузов — переход на подготовку офицеров в гражданских. Сокращены воспитатели в военных учебных заведениях. Зачем воспитывать будущих офицеров? Они сами найдут свою морально-нравственную и духовную нишу…

Не стоит забывать, что мы морская держава. И нашему поколению не должно быть стыдно перед потомками. Мне невозможно представить Владивосток без Тихоокеанского флота. Везде в мире люди и власти гордятся, что у них в городе база флота. Это престижно, это рабочие места. Можно, конечно, ремонтировать корабли и в Большом Камне, а доки во Владивостоке засыпать песком, плавучие убрать. Хорошо хоть понимают, что переносить штаб флота в другое место — нецелесообразно. Поняли только потому, что такая передислокация — это дорого.

Чем флот может мешать городу? Да ничем. Корабельная набережная, корабли, офицеры, матросские бескозырки — все это только привлекает туристов.

Лучшие моряки России, элита офицеров всегда стремились во Владивосток! Первые командиры подводных лодок, прибывшие во Владивосток в 1905 году, Владимир Трубецкой, Иван Ризнич — они были отважными, мужественными офицерами.

Командир корабля должен быть особым человеком, уверенным в себе, гордым. Так было и так должно быть. Взять князя Трубецкого. Он был первым в истории России командиром подводной лодки «Сом», встретившим неприятеля (японских эсминцев) на подступах к Владивостоку в 1905 году. Прибыв с экипажем и подводной лодкой по железной дороге в конце 1904 года, он вынужден был размещать экипаж в городе, снимая жилье за собственный счет. Предоставленные экипажу помещения были непригодны для проживания.

Сегодня командира подлодки «Нерпа» Дмитрия Лаврентьева привлекают к ответственности за превышение должностных полномочий. Вместо того чтобы детально во всем разобраться, следствие обвинило его во всех бедах. И от того, как сложится его судьба, в принципе зависит и судьба всех командиров кораблей…

От редакции

В этом месяце, 21 мая, исполнится 280 лет со дня создания Тихоокеанского флота, который ведет свою историю от указа императрицы Анны Иоанновны от 21 мая 1731 года. Редакция «Новой газеты во Владивостоке» поздравляет с юбилеем всех, кто служил на Тихоокеанском флоте и продолжает свою нелегкую службу.К этой дате будет приурочено немало торжественных мероприятий; будут звучать слова о героической истории флота и о гордости за Андреевский флаг. Хорошо бы, чтобы в этих славословиях не утонул вдумчивый и серьезный разговор о непростом сегодняшнем дне ТОФ и о его еще более туманных перспективах.

справка

Нам говорят, что у американцев всего лишь одна военно-морская академия в Аннаполисе. Но для повышения квалификации морских офицеров есть еще военно-морской колледж в Ньюпорте и военно-морская школа в Монтеррее. При этом офицеров резерва для ВМС готовят еще в 65 американских колледжах и университетах.Мало кто знает, что в Аннаполис можно попасть на учебу только по рекомендации члена Конгресса США, или сенатора, или президента, при этом зарезервировано каждый год 170 мест для рядовых флота и морской пехоты, 100 мест — для детей офицеров и еще 65 мест для детей военных, погибших в бою. Каждый год туда принимается полторы тысячи студентов, а выпускается обычно около тысячи.