Главная » 2012 Декабрь 10 » Погоня за "Сторожевым"
Погоня за "Сторожевым" | 22:31 |
 От уничтожения корабль спасли решительные действия капитана, подавившего мятеж замполита Саблина 2004-08-27 / Владимир Васильевич Заборский - капитан 1 ранга, в прошлом начальник отдела Оперативного управления ГШ ВМФ. В публикации генерал-майора Александра Цимбалова ("НВО" # 31, 2004 г.) подробно и наглядно показана в динамике вся, надо сказать, весьма неоднозначная и драматическая обстановка, сложившаяся в воздухе в ходе операции по задержанию "беглого" большого противолодочного корабля (БПК) по классификации того времени пр. 1135 "Сторожевой" (в настоящее время такие корабли отнесены к подклассу сторожевых (СКР) кораблей). К изложенной информации о действиях армейской (фронтовой) и морской штурмовой авиации следует добавить, что в дополнение к ним после ошибочной бомбардировки армейской авиацией рыболовецкого траулера (к счастью, без жертв) по приказанию руководившего всей операцией первого заместителя командующего БФ адмирала В.Котова в воздух была поднята пара самолетов морской ракетоносной авиации. Драматизм обстановки достиг апогея, когда корабль приблизился к меридиану 20 градусов. Ведущий пары ракетоносцев командир полка МРА уже получил боевой приказ уничтожить "беглеца", лег на боевой курс и, как он рассказывал, запросил у оперативного дежурного авиации флота (видимо, у ОД флота. - Авт.) код разблокировки цепи пуска ракет (авиация ведь стратегическая). Такой код ОД знать не мог и доложил командованию флота, а ракетоносцы отвернули с боевого курса и пошли на второй заход. Эта задержка была спасением корабля, поскольку его командир в это время вступил в командование и успел сообщить по радио (по УКВ и радиограммой во все адреса), что на корабле установлен порядок. Можно представить, что было бы с таким кораблем при поражении его мощной авиационной противокорабельной ракетой, предназначенной для уничтожения авианосцев и других крупных боевых кораблей. Но это все в порядке дополнения к публикации Александра Цимбалова. МЯТЕЖ Прежде чем перейти к рассказу о морской части операции, напомню вкратце, что же произошло на "Сторожевом". А произошел, к сожалению, позорный для нашего флота случай измены Родине замполита корабля капитана 3 ранга Виктора Саблина (по мнению знавших его офицеров, Саблин отличался непомерной амбициозностью и явным шизоидным синдромом мании величия), попытавшегося обманным путем, примитивно выражаясь, угнать корабль за границу. Вот как, насколько мне известно, это происходило. БПК "Сторожевой" 6 ноября 1975 года прибыл по традиции на ноябрьские праздники в Ригу и стал на якорь в устье реки Даугавы (практически в центре города). Вечером 8 ноября замполит Саблин сообщил командиру корабля, что на корабле якобы ЧП, проследовал с ним в один из нижних отсеков корабля и там с помощью своего, кстати единственного активного, сообщника матроса Шеина запер командира в этом отсеке. Далее Саблин собрал офицеров и мичманов и объявил им, что он поведет корабль в Ленинград, чтобы заявить якобы по телевидению (?!) о "недостатках" в обществе и на флоте. Из 60 офицеров и мичманов только трое согласились выполнять его приказы. Остальные были изолированы Саблиным в отдельном отсеке (о странной "покорности" и равнодушии большинства офицеров к действиям замполита, открыто нарушившего присягу и ставшего на путь измены, комментарии ниже). Остальной экипаж пока о "перевороте" на корабле не знал и выполнял все команды и приказания Саблина, отдававшиеся якобы от имени "заболевшего" командира. Однако одному офицеру удалось избежать "заточения". Он бросился за борт (ноябрь месяц!), доплыл до берега и сообщил командованию Рижской военно-морской базы, что на корабле вроде бы восстание. Странно, но ему не поверили, настолько чудовищным для восприятия всех звеньев командования флота тех лет было его сообщение о каком-то восстании на боевом корабле. Более того, убедившись, что офицер не пьян (?!), вроде бы решено было подвергнуть его даже психиатрической экспертизе (!). До этого не дошло, поскольку на глазах командования отряда кораблей, прибывшего в Ригу на праздники, и "сомневающихся" должностных лиц командования базы корабль самовольно снялся с якоря и двинулся на выход в море. И только после этого началась развертываться, как говорится, "в море и воздухе" операция по задержанию "беглого" корабля. Хотя время было потеряно: не будь этих "сомнений", неверия мужественному корабельному офицеру и, прямо скажем, нерешительности командования базы, можно было в зародыше пресечь этот саблинский бунт и не допустить выхода корабля из Риги. У ПОСЛЕДНЕЙ ЧЕРТЫ Как же развертывалась морская часть операции по задержанию нашего балтийского "Баунти" (английский корабль, на котором в ХIХ веке произошел мятеж экипажа)? Передо мной сохранившаяся вырезка из какой-то газеты с воспоминаниями участников этой операции. К сожалению, название газеты и дата ее выпуска не сохранились. Не стал уточнять эти данные, но думаю, что она относится к 1996-1997 гг., когда в прессе и на телевидении развернулась было кампания по реабилитации Саблина (помнится, инициировал эту кампанию бывший губернатор Нижнего Новгорода Борис Немцов, подавший Ельцину прошение о реабилитации. Кампания в итоге, извините, сдохла - Ельцин не решился на прецедент реабилитации изменника Родины). Представляю участников морской "погони" и "задержания" этого беглого корабля, поделившихся своими воспоминаниями об этом неординарном чрезвычайном происшествии: капитан 1 ранга Л.С. Рассукованый, в то время командир бригады эсминцев Лиепальской Военно-морской базы (ВМБ); капитан 1 ранга А.В. Бобраков, в то время капитан 2 ранга, командир дивизиона малых ракетных кораблей той же ВМБ; капитан 1 ранга А.В. Потульный, в то время капитан 2 ранга, командир БПК "Сторожевой". Итак, операция на "морской акватории" по задержанию беглого "Сторожевого" развертывалась в следующей последовательности. Ночью 9 ноября комбриг Л.С. Рассукованый получил приказ командира Лиепайской ВМБ (от имени командующего флотом) настигнуть самовольно вышедший из Риги и следующий в сторону Швеции БПК "Сторожевой", остановить его, в случае неподчинения применить оружие. Рассукованый вышел в море на сторожевом корабле и одновременно бросил на выполнение этой же задачи подчиненный ему дивизион малых ракетных кораблей (МРК) под командованием А.В. Бобракова. И флагманский сторожевик, и дивизион МРК настигли "Сторожевой" практически одновременно, причем в момент бомбардировки "беглеца" авиацией. В этот момент операция достигла апогея своей критичности и напряженности: в воздухе штурмовая авиация предупредительно бомбит "беглеца"; пара ракетоносцев МРА повторно заходит на боевой курс; на "морской акватории" дивизион МРК вышел на визуальную видимость "мятежника" и готов расстрелять его ракетами; сторожевик комбрига тоже наблюдает "Сторожевого" и готовится остановить его артиллерийским огнем. Последним рубежом преследования и уговоров "беглеца" командованием флота был назначен меридиан 20 градусов. Вот как рассказывает об этих событиях А.В. Бобраков. "От имени командующего флотом мне передан приказ настигнуть "Сторожевого", и если тот пересечет меридиан 20 градусов, за которым путь прямо в Швецию, то мне предписывалось корабль утопить. А от попадания нашей ракеты в корабле образовалась бы пробоина, через которую мог пройти железнодорожный вагон. То есть наш залп означал верную гибель… При выходе из Ирбенского пролива мы настигли "Сторожевого". В то утро, помню, была сильная рефракция, и казалось, корабль, будто "Летучий голландец", летит над волной. И вдруг вижу, как огромный водяной столб взметнулся на месте корабля, подумалось, что он взорвался. Потом масса воды осела, и "Сторожевой" движется как ни в чем не бывало. Это авиация уже начала предупредительное бомбометание". Что могло произойти далее, можно легко представить: корабль был бы уничтожен со всем экипажем. Он уже подходил к злополучному рубежу 20 градусов, хотя от попадания одной авиационной бомбы в кормовую часть ход снизил. Но в этот момент на "мятежном" корабле обстановка резко изменилась: экипаж понял - творится что-то неладное, раз его бомбят свои самолеты. Вот как рассказывает об этом командир БПК А.В. Потульный. "Я пытался выбраться из отсека, куда меня заманил Саблин. Нашел какую-то железяку, сломал запор у люка, попал в следующий отсек - тоже заперт. Когда сломал и этот замок, матрос Шеин (Саблин оставил его стеречь командира. - Авт.) заблокировал люк раздвижным аварийным упором. Все, самому не выбраться. Но тут матросы начали догадываться, что происходит. Старшина 1 статьи Копылов с матросами (Станкявичус, Лыков, Борисов, Набиев - нарочно не придумаешь: полный интернационал) оттолкнули Шеина, выбили упор и освободили меня. Я взял пистолет, остальные вооружились автоматами и двумя группами - одни со стороны бака, а я по внутреннему переходу - стали подниматься на мостик. Увидев Саблина, первое побуждение было его тут же пристрелить, но потом мелькнула мысль: "Он еще пригодится правосудию!" Я выстрелил ему в ногу. Он упал. Мы поднялись на мостик, и я по радио объявил, что порядок на корабле восстановлен". Таким образом сам командир подавил "мятеж" своего замполита, страдающего, видимо, манией "выдающегося революционера". Но обстановка еще не разрядилась окончательно. Вот что рассказывает об этой фазе мятежа Л.С. Рассукованый. "В этот момент наивысшего напряжения, когда уже отдан приказ ракетоносцам расстрелять корабль, слышу по радио (УКВ-связь. - Авт.): "Говорит командир, прошу прекратить огонь. Я взял управление в свои руки". Я усомнился, передаю по радио: "Кто говорит? Не узнаю голос командира". Слышу в ответ: "Да это я, Потульный. Голос просто хриплый". Потом я приказал "Сторожевому" застопорить ход. Вместе с вооруженными матросами высадился на корабль, поднялся на мостик. Там меня встречает Потульный, в углу лежит забинтованный Саблин". На этом с мятежом "балтийского "Баунти", вернее, незадачливого "политработника-революционера" Саблина было покончено. БРЕМЯ ВЫБОРА И вот теперь я перехожу, как считаю, к главному, я бы сказал, стержневому проблемному вопросу этого, как ни суди, позорного ЧП на нашем флоте. Собственно, ради этого вопроса я и решился выступить с настоящей статьей. В той самой газетной вырезке, из которой я приводил цитируемые фрагменты воспоминаний участников этого события, этим просоленным боевым корабельным офицерам автор опубликованной статьи-интервью задал очень важный и в то же время коварный вопрос: "Так открыли бы вы огонь или нет?" Вот что ответили на этот вопрос указанные офицеры. Капитан 1 ранга Л.С. Рассукованый: "Мы с командиром корабля (Потульным. - Авт.) давние друзья, и тогда я не знал, что он изолирован, но готовился открыть огонь по кораблю, где более 200 наших моряков… Представьте же сами, что творилось у меня в душе, когда мы догоняли "Сторожевой". Всю команду я знал до последнего матроса, так как четыре месяца на этом корабле был на боевой службе. И все же я бы тогда открыл огонь. За границу уходил корабль с новейшим вооружением, нашими секретными кодами, картами и документами". Капитан 1 ранга А.В. Бобраков: "Конечно, самое страшное в эти минуты было сознавать, что может быть через несколько минут я сам получу приказ поразить корабль. А там 200 человек. Тогда я думаю про себя: ну пусть там половина мятежников, а что же остальные? И уже тогда я понимал, что остальные заняли позицию невмешательства. И подумал про себя: "Что же, мужики, невмешательство - это тоже позиция, за которую надо отвечать. И если мне придется, я вас утоплю, потому что трус ты или дурак, но в этой ситуации все равно виноват". Я не буду комментировать эти высказывания, повторяю, боевых морских офицеров. Пусть каждый читатель воспринимает их по своему разумению. Скажу только, что, по моей оценке, они (высказывания) вполне соответствуют понятиям и правилам военно-морской офицерской чести, требованиям соблюдения офицерами присяги своей Родине. Не знаю, как на такой же вопрос ответили бы летчики, бомбившие мятежный корабль и уже выходившие в ракетную атаку на него, думаю, ответы были бы аналогичными в их стержневом идеологическом содержании. Однако здесь следует сделать некоторое пояснение этой сложной коллизии выполнения боевых приказов в различной ситуации. Конечно, для военного человека боевой (и не только боевой) приказ - всегда приказ, обязательный к выполнению. Но одно дело - приказ уничтожить изменника или предателя Родины, и совершенно другое дело, к примеру, приказ применить оружие против своего народа, возмущенного какими-то притеснениями властей. И этот более чем гамлетовский вопрос как раз и является главным "оселком" проверки настоящей офицерской армейской и флотской чести. РАВНОДУШНЫЕ ПОСОБНИКИ Считаю целесообразным обратить внимание читателей, как капитан 1 ранга А.В. Бобраков подытожил свое последнее высказывание относительно применения оружия по "мятежному" кораблю, экипаж которого проявил "невмешательство" в происходящие ЧП на корабле, цитирую: "Вспоминая эти события 20-летней давности, я понимаю, что все наши несчастья - и униженная армия, и вымирающий народ - это нам кара за позицию невмешательства, за то, что выбрали место зрителя в ложе, когда разыгрывались великие исторические трагедии: и август 91-го, и октябрь 93-го". Этой же позицией невмешательства и равнодушия (даже не трусостью) объясняется и та покорность 56 офицеров и мичманов корабля, позволивших Саблину и трем-четырем его соратникам эту безгласную "толпу", как стадо баранов, запереть в отдельном отсеке. И только один нашелся мужественный офицер, который бросился за борт корабля в холодную Даугаву, чтобы попытаться сообщить о происшествии на корабле. Правомочно задаться вопросом: что же происходило уже тогда и происходит сегодня с нашим офицерским корпусом. Вот как объясняет эту скверну невмешательства, равнодушия, нейтралитета в экстремальных ситуациях, проникшую в сознание некоторой части нашего офицерского корпуса, тот же капитан 1 ранга А.В. Потульный, побывавший в такой ситуации и с честью из нее вышедший, цитирую: "По общему мнению офицеров, этот недуг боязливого нейтралитета стал одолевать наши ВС еще со времен Хрущева. Тогда же была сделана попытка дегероизации армии, попытка лишить воинское дело его героической компоненты… впервые попытались перевести офицеров в разряд прочего чиновничества, сделать из них Акакиев Акакиевичей в шинелях. С тех же пор в армии ведет начало и еще одно явление - фальшивое "генеральское солдатолюбие". В сталинской или царской армии в случае неповиновения офицер не церемонился, располагая всем арсеналом увещевательных средств - от задушевного слова до офицерского нагана в боевых условиях... Нормой стала такая картина: является с берега вдрызг пьяный матрос и куражится над своим лейтенантом во всю ширь своей "моряцкой" души. Может даже промеж глаз заехать. Но не дай Бог, если лейтенант врежет ему в ответ по зубам. В этом случае именно офицеру обеспечен трибунал (года два или три назад на ТОФе дежурный по кораблю старший лейтенант пристрелил из пистолета одного из группы пьяных матросов, прибывших на корабль из увольнения и пытавшихся отобрать у дежурного его табельное оружие; наш "справедливый" военный суд "наделил" этого офицера шестью годами тюремного заключения. Спрашивается: будет ли какой-нибудь другой старший лейтенант стремиться бороться за дисциплину вверенного ему личного состава и экипажа корабля, тем более приводить в чувство распоясавшихся флотских хулиганов? - Авт.). Эту же мысль продолжает капитан 1 ранга А.В. Бобраков: "У каждого офицера "Сторожевого" подспудно наверняка вертелась мысль, что если он против "мятежника" Саблина применит оружие, скорее всего его же и накажут. Что касается деморализации армии, то этот прием не новый, такое уже было в нашей истории. Я хочу процитировать, что писали офицеры Генерального штаба Е.Мартынов и А.Свечин за несколько дней до начала Русско-японской войны 1905 года: "С кафедры, в литературе, в прессе систематически проводятся взгляды, что национализм понятие отжившее, что патриотизм недостоин современного "интеллигента", который должен в равной мере любить все человечество, что армия - главный тормоз прогресса и т.п. Из университетской среды, из литературных кругов, из кабинетов редакций эти идеи, разрушительные для любого общественного строя (безразлично - самодержавного или республиканского), распространяются в широких кругах российского общества, причем каждый тупица, присоединившийся к ним, тем самым приобретает патент на звание "передового интеллигента"… Логическим выводом из такого мировоззрения является полное отрицание всяких воинских доблестей и презрение к военной службе". Несколько слов о дальнейшей участи БПК "Сторожевой". Экипаж корабля расформирован, корабль переименован, принят другим экипажем, после чего переведен с Балтийского на другой флот. Имя "Сторожевой" навсегда вычеркнуто из имен будущих кораблей нашего флота. Саблин по приговору суда за измену Родине расстрелян. Справка НВО БПК (после переименован в СКР) "Сторожевой" проекта 1135 построен в 1973 году. В первую линию принят 4.06.74 г. Длина - 123 метра, ширина - 14 м, осадка - 4,5 м. Скорость - 32 узла. Автономность: 30 суток. Вооружение: ракетный противолодочный комплекс "Метель" (4 ПУ); 2 зенитно-ракетных комплекса "Оса" (40 ракет); 2 76-мм двухорудийных автоматических артиллерийских установки АК-726; 2 х 4 533-мм торпедных аппарата; 2 двенадцатиствольных реактивных бомбометных установки 12 РБУ-6000; Экипаж - 190 человек. После бунта Саблина экипаж расформирован, а корабль через Атлантику, Индийский и Тихий океаны отправлен во Владивосток. В июле 1987-го после ремонта во Владивостоке СКР передислоцировали на постоянное место службы на Камчатку. Название не менялось. "Сторожевой" - самый заслуженный из когда-то многочисленного отряда кораблей этого проекта: прошел без малого 210 тысяч миль, 7 раз был на боевой службе, участвовал в спасении экипажа подлодки К-429, затонувшей в 1983 году в бухте Саранной. 13 октября 2002 года на "Сторожевом" был спущен флаг, а корабль выведен из состава флота - списан "на гвозди".   В ночь на 9 ноября командира БПК "Дружный" Камчатской флотилии ТОФ ("братишка" мятежного БПК - пр.1135), в те дни стоявшего на Балтике, капитана 3 ранга Александра Печкорина (ныне контр-адмирала) и замполита капитан-лейтенанта Леонида Бескаравайного вызвали к себе начальник главного политуправления армии и флота маршал Епишев и главком ВМФ адмирал Горшков и приказали незамедлительно принять "Сторожевой" под свое командование. Моряки с "Дружного" полностью пересели на чужой корабль, чей экипаж к тому времени был уже арестован. В начале 1976 года "Сторожевой" пришел на Тихий океан и встал во главе камчатской бригады ПЛК, которой с 77-го по 84-й командовал Михаил Храмцов. Когда он первый раз увидел "сосланный" корабль, о прошедшем напоминали только металлические заплатки на трубах - они прикрывали следы ноябрьской бомбардировки. С самого начала "Сторожевой" нес службу на Дальнем Востоке особо рьяно и успешно, словно корабль, помня о своей вине, стремился всеми силами искупить ее. Никаких нареканий, одни подвиги. Конечно, на самом деле это была заслуга людей - новая команда хоть и не провинилась ни в чем, но все время чувствовала "особое" внимание руководства. Поэтому ей нужны были лишь победы. Вот только в газетах писать об этом было нельзя. Остались одни воспоминания, которые Михаил Петрович Храмцов очень хочет передать потомкам... "Наше соединение славилось своей строгостью, требовательностью, как говорили матросы, "борзостью". Мое назначение произошло во время ирано-иракского конфликта, хотелось как можно лучше выполнить задание командования, за что я переживал, но постепенно успокоился. Правда, комэск Юрий Николаевич Туробов высказал мне одну претензию: мол, зачем я назначил на "Сторожевом" на офицерские должности каких-то мичманов? Командир дивизиона связи - мичман Рощин, командир артиллерийской батареи - мичман Мамалыга, а ведь корабль идет на боевую службу! Я стоял за своих людей горой: "Это лучшие специалисты на соединении!" "Что, лучше офицеров подготовлены?" - усомнился Туробов. "Лучше!" - "Ну, посмотрим". Долго ждать не пришлось: на выходе из Владивостока нас встретил жестокий шторм, да такой, что на одном корабле разбило шлюпку, на другом - сорвало катер... На этот период пришлось контрольное оповещение по флоту, на которое дал квитанцию только один корабль. Конечно, "Сторожевой"! Начальник штаба эскадры провел разбор этого случая и дал высокую оценку СКРу, а значит - и мичманам на офицерских должностях!" Подтвердила отличную подготовку наших "обыкновенных" мичманов и история с американским авианосцем "Лонг Бич". В январе 80-го отряд боевых кораблей ТОФ, который возглавлял начальник штаба 8-й (Индийской) оперативной эскадры капитан 1 ранга Юрий Туробов, вышел в зону Индийского океана. По пути получили распоряжение на разведку - в районе маневрировал атомный ракетный крейсер ВМС США "Лонг Бич". Приказ: усилить наблюдение, организовать попутный поиск, по обнаружении - донести! Проходит время - крейсер не наблюдается! Видимость - отличная, полная, ни облачка. Вот уже отряд частями входит в Сингапурский пролив. Замыкал одну из групп СКР (бывший БПК) "Сторожевой", флагман 85-й оперативной бригады надводных кораблей во главе с капитаном 3 ранга Михаилом Храмцовым. Вдруг на траверзе Сингапура докладывает командир отделения сигнальщиков: "Правый борт - 60, дистанция - ... каб., ракетный крейсер "Лонг Бич"!" "Что за шутки, какой может быть крейсер, ведь справа город!" - оборвал сигнальщика вахтенный офицер. "Нет, правда, смотрите, это его бортовой номер!" - старшина говорил торопливо, но убежденно. Да, это действительно был "Лонг Бич"! "Сторожевой" на фоне других кораблей, которые просмотрели крейсер, выглядел настоящим героем. А кораблей было много: как передавало тогда японское радио, такая большая советская эскадра вышла в море впервые после второй мировой войны! В 80-м, к началу индийской кампании, Александра Печкорина на "Сторожевом" сменил Иван Кешков, после него командиром стал Михаил Ежель (бывший в последствии Главкомом ВМС Украины). Ну и от себя хочу добавить, что СКР "Сторожевой" мы неоднократно наблюдали в Петропавловске-Камчатском и даже несколько раз стояли в пос.Завойково рядом с ним у причала, рассматривали заваренные дыры в борту и на трубе.... | |
| Просмотров: 2419 | Добавил: maksimov | Рейтинг: 5.0/1 | |
| Всего комментариев: 0 | |