Главная » 2012 Декабрь 4 » Советское присутствие в Южном Йемене.
Советское присутствие в Южном Йемене. | 18:13 |
  Образованная 30 ноября 1967 г. после ухода англичан из Адена Народная Республика Южного Йемена (НРЮЙ) была самым близким идеологическим союзником СССР в арабском мире, особенно после прихода 22 июня 1969 г к власти в стране левого крыла Национального Фронта. Те, кто боролся за освобождение страны от английской колониальной зависимости, с готовностью восприняли социалистические идеи и искренне считали социалистический путь предпочтительным для осуществления прорыва из средневековья в цивилизованное общество. СССР уже 3 декабря 1967 г. признал новое государство. 22 июня 1969 г. в результате государственного переворота президент Кахтан Мухаммед аш-Шааби был смещён со своего поста. Левое революционно-демократическое крыло Национального фронта во главе с Абдель Фаттахом Исмаилом и Салемом Рубейя Али сформировало новое правительство страны, провело изменения в высшем руководстве фронта. Салем Рубейя Али стал председателем вновь созданного Президентского совета, а А.Исмаил - Генеральным секретарем ЦК НФЮЙ. Пришедшие к власти революционные демократы повели страну по пути прогрессивных социально-экономических преобразований. Они стали уделять особое внимание вопросам укрепления обороноспособности республики. С этого времени в широких масштабах развернулась чистка государственных учреждений, аппарата Национального фронта, вооружённых сил. 30 октября 1970 г. был издан закон о реорганизации министерства обороны и вооружённых сил, сыгравший большую роль в деле строительства в республике армии нового типа. Помощь в становлении вооружённых сил НРЮЙ Советский Союз начал оказывать ещё до прихода к власти левого крыла НФ. На основании распоряжений Совета Министров СССР № 2419 от 8 декабря 1968 г., № 148 от 21 января 1969 г. и № 735 от 17 апреля 1970 г. в страну были направлены советские военные специалисты. А после 22 июня 1969 г. сотрудничество стало очень тесным. 30 ноября 1970 г. была принята конституция, в которой страна получила название "Народная Демократическая Республика Йемен" - НДРЙ. По конституции Вооружённые силы, силы безопасности и народная милиция рассматривались как орудия классовой защиты национально-демократического строя. В конституции провозглашалось, что НДРЙ никогда не использует свои Вооружённые силы против свободы другого народа. Эти положения получили подтверждение и в новой редакции конституции НДРЙ, принятой Верховным народным советом страны 21 октября 1978 г. В 1970 г. Южный Йемен разорвал дипломатические отношения с США, а связи с социалистическими и дружественными странами становились всё теснее. Особенно это касалось работы Аденского порта. ГДР предоставила крупный кредит, Болгария, Югославия и ГДР готовили специалистов, а Ирак прислал драгу для углубления фарватеров, которые не чистились 12 лет. СССР оказал поддержку в открытии морских ворот страны. После того, как Южный Йемен провозгласил независимость, все 26 английских лоцманов, работавших здесь по 10-15 лет, оставили свои посты. В этот трудный момент в страну прибыла группа советских лоцманов. С мая 1969 г. в Аденском заливе трудились четыре советских лоцмана. Только за первый год своей работы они провели более тысячи судов. 25-28 июня 1968 г. в Аден с первым визитом пришёл отряд советских кораблей в составе КР «Дмитрий Пожарский», БПК «Стерегущий» и танкера «Полярник». Второй визит в порт Аден состоялся 2-7 января 1969 г. - РКР «Адмирал Фокин», ЭМ «Вдохновенный», БРК «Гневный», танкер «Дунай» и транспорт «Ульма». После того, как в 1969 г. было заключено соглашение с НДРЙ об использовании их портовых сооружений для отдыха и пополнения запасов советских кораблей, действующих в Индийском океане, Южный Йемен вышел на второе место после Сомали по количеству заходов наших кораблей в их порты. В 1969 г. было 4 посещения, в 1970 г. – 5, 1971 г. – 15, 1972 г. – 7, 1973 г. – 14, 1974 г. – 37, 1975 г. – 34, 1976 г. – 18. Естественно, это не осталось без внимания западных стран, которые сразу заявили о создании Советским Союзом в Южном Йемене военной базы. В январе 1971 г. английская газета «Санди телеграф» опубликовала сообщение о создании Советским Союзом военно-морской базы на острове Сокотра. Министерство иностранных дел НДРЙ опровергло это заявление, предоставив возможность иностранным журналистам самим осмотреть весь остров. 28 августа 1974 г. на пресс-конференции президент США Дж. Форд сказал, что Советский Союз уже имеет военно-морскую базу в Адене. Радио Адена опровергло заявление американского президента. Фактически в НДРЙ советской военно-морской базы не было, не было и никаких специальных сооружений, хранилищ и складов. Советским кораблям разрешалось пополнять запасы в портах и вставать на якорь на удобных якорных стоянках в йеменских водах. В июле 1973 г. БДК с бортовым номером 344 перебросил за три рейса из Адена в Мукалла три танковых роты (30 танков Т-34) к границе с Оманом. Там впервые в истории Аравии было осуществлено их десантирование, а затем и 400-километровый марш в Тамуд. Танковые подразделения значительно усилили дислоцированную там пехотную бригаду и в целом - оборону нефтеносных районов Тамуда. Осенью 1973 года вспыхнула скоротечная арабо-израильская война. В водах Аденского залива появился американский военный корабль. Йеменское руководство приняло решение организовать оборону острова Перим и перекрыть Баб-Эль-Мандебский пролив для прохождения военных кораблей. С этой целью на остров были переброшены пехотные и артиллерийские подразделения, зенитные средства. Было принято решение перебросить туда и одну танковую роту. На плоты погрузили танки и отбуксировали к острову. Рота получила задачу занять оборону в восточной части острова и перекрыть огнём узкую часть пролива. Артиллеристы должны были перекрыть западную часть пролива. Вся эта работа проходила под контролем советских советников. В ноябре 1976 г. советником командующего флотом НДРЙ капитана 3 ранга (раид бахри) Хусейна Ахмада Амгильди, был назначен капитан 1 ранга Борис Петрович Нечитайло. Трудность заключалась в том, что назначили Нечитайло за рубеж без специальной подготовки, без знания страны, её традиций и языка. До НДРЙ Нечитайло всю сознательную жизнь служил на корабле. Сначала три года матросом, а после окончания училища - на различных должностях на Северном флоте. На Балтике начинал с должности старпома на эсминце, дорос до начальника отдела штаба флота. А в Йемене столкнулся с такими вопросами, которыми ранее заниматься не приходилось. Кроме того, ему постоянно приходилось ходить по острию ножа. Вот как он об этом вспоминал: «Такова суть работы тогдашних военных советников, если я дам йеменцам какой-то совет, раскрывающий наши военные тайны, меня отзовут в Союз, исключат из партии и уволят из ВМФ. И если в Йемене что-то сделаю не в пользу Союза - итог тот же ...». Начальник главного штаба ВМФ адмирал флота Николай Сергеев напутствовал Бориса Нечитайло по-матросски прямо: «Будете там так же активно работать, как в Союзе ? я вас оттуда выгоню. Ваша задача - пробыть в Йемене как можно дольше. А если вы всё там быстро сделаете, то зачем вы там мне нужны?» Суть этой фразы офицер понял только за рубежом. Военно-морские силы НДРЙ в то время флотом назвать можно было с большой натяжкой. Состояли они всего из 12 кораблей. Но уже через два года в строю насчитывалось 22 корабля, действовали дивизион ракетных катеров, бригада морской пехоты, две танковые роты. После того, как в ноябре 1977 г. власти Сомали разорвали отношения с СССР и убрали со своей территории советские военные объекты, те были переведены в Южный Йемен. Так, выведенные из ПМТО Бербера плавучий док «ПД-66» и плавмастерская «ПМ-156» (капитан 3 ранга Яценко) базировались в течение года-полутора на Аден. Плавучий док в Аденской бухте стоял, пока йеменцы не стали заявлять – мол, док в порту стоит, а за это никто не платит. Тогда поспешили его убрать, тем более, что уже была достигнута договоренность с Эфиопией о создании ПМТО в архипелаге Дахлак. После потери аэродромов в Сомали в Аден перевезли всю аэродромную технику – и отдали её йеменцам. Именно Борис Петрович Нечитайло нашёл место для размещения переброшенного из Берберы радиоцентра (космическая связь) на полуострове Малый Аден, которое южнойеменское руководство не собиралось предоставлять. Но русские его нашли сами – и пришлось йеменскому руководству пойти друзьям навстречу. Центр простоял там до 1992 г. Флотскому офицеру Б.П.Нечитайло по роду службы пришлось стать и дипломатом. За три года советский советник командующего флотом НДРЙ восемь раз был на приёме у президента, семь раз ? у премьер-министра, восемь раз ? у министра обороны. На таких приёмах требовалось умение не только правильно вилку держать... Работать приходилось в адских климатических условиях. За три года в Адене был всего один сильный дождь, зато было вдоволь пыльных бурь. В дневнике контр-адмирала запаса Нечитайло есть запись: «Самая низкая температура воздуха была в январе 1977 года. В шесть часов утра термометр зафиксировал плюс 23 градуса». Советским советникам запрещалось брать за границу какие-либо нормативные документы. Однако они в любой момент должны быть готовы решать задачи своих "иностранных начальников". Майор Хусейн, командующий йеменским флотом, по образованию был связист. Но именно ему министр обороны НДРЙ поручил разработать директиву обустройства противодесантной обороны острова Сокотра. Естественно, вся тяжесть легла на плечи советского советника. Ранее подобных директив офицеру исполнять не приходилось, но, призвав на помощь весь свой опыт и знания, Борис Петрович такой документ подготовил, а на его основе и зачётное учение. Оно было высоко оценено министром обороны НДРЙ. СССР, в свою очередь, оказал НДРЙ помощь в закреплении суверенитета над прибрежными островами, на которые претендовали сомалийцы. К операции был подключен БДК «50 лет шефства ВЛКСМ» (бортовой номер 386, капитан 3 ранга А.Маркин). Непосредственный участник тех событий, военный переводчик Владимир Агафонов вспоминает: «… в декабре 1977г., после, как говорили, заявлений Сомали с претензиями на острова архипелага Сокотра (тогда такого понятия ещё не было - острова назывались по своим названиям), туда было решено перебросить 25 механизированную бригаду ВС НДРЙ в полном составе. Для этого СССР выделил БДК "50 лет шефства"… … танки Т-34 (более 10 единиц) были загружены в трюм, личный состав помещён на верхней палубе на корме, а бочки с ГСМ - тоже на верхней палубе - в носу корабля - и так мы пошли в сторону Сокотры (за нами на тросе болтался малый десантный катер - наши иногда называли его "Зиганшин" - для помощи в разгрузке по прибытии). Командиром корабля был тогда кап. 3 Маркин Анатолий Семенович, на его корабле размещался штаб Индийской эскадры во главе с кап. 1 Хронопуло (впоследствии - последним Командующим Черноморского флота в эпоху СССР, он же, как командующий эскадрой, уже контр-адмиралом командовал совместными советско-южнойеменскими учениями с высадкой десанта на Сокотру в мае 1980 г., в чём я тоже - со стороны "обороняющихся" - принимал участие). Я же в декабре 1977г. был назначен на БДК переводчиком к представителю советника командующего ВМС, хотя этот офицер, кап. 2 и второй по должности после советника командующего ВМС НДРЙ кап. 1 Нечитайло Бориса Петровича, не помню его фамилию, никакой особой задачи не имел. Я же, не будучи подчинён ни ТОФу, ни тем более йеменской стороне, должен был быть переводчиком между ними (формально будучи переводчиком именно того кап. 2). После прибытия на Сокотру и выгрузки (это - особая история, но танки расставлены по берегам Сокотры до сих пор - есть фото в русском интернете) бригады я остался на острове в местном флотском пехотном батальоне, в котором бывал подолгу и раньше - именно для него был оборудован радиоцентр на Сокотре. В Аден я вернулся на СДК 136 местных ВМС (консультант командира корабля кап. 3 Боровушкин). В следующем январе 1978 г. я опять оказался на БДК "50 лет шефства": президент Салем Рубейя Али (Сальмин) изъявил желание пройти на советском военном корабле из бухты Ништун в 6-й Провинции (Махра) на Сокотру. Наши были в восторге, так как Сальмин считался прокитайским, а тут повернулся к нам (повернулся, поскольку у него были свои непростые планы и надо было улучшать отношения с Москвой для их реализации). Так вот, в качестве переводчика советника командующего флотом (а тот - при своём подсоветном кап. 3 Ахмаде Хусейне Амгильде) кап. 1 Б.П.Нечитайло я вылетел сначала в Мукаллу (аэродром Риян), где к нам "присоединился" Президент со свитой, оттуда - в Аль-Гейду, адм. центр 6-й Провинции, а оттуда - уже выехал с советником на БДК, который стоял в бухте Ништун (теперь там порт). Так получилось, что встретить прибывшего на борт корабля на следующий день Президента пришлось командиру корабля и мне, в качестве переводчика (хотя потом переводчиком был уже референт главного военного советника ген.-майора Сервианова, который сопровождал Президента, капитан Лопарев А.М. (мой "настоящий" переводческий начальник). Десанта на БДК не было - и чтобы Президент этого не заметил, часть плавсостава переодели в черную форму! Легенда была соблюдена. Из "морпехов" был выставлен и почётный караулом со знаменем корабля, которому Президент при прибытии и при убытии (на Сокотре) - дважды - поклонился "в пояс"(!)». Летом 1978 г. в Аден с визитом пришёл тральщик «Контр-адмирал Хорошкин», выполнявший переход на ТОФ, там же находился БДК «Николай Вилков». В первый день пребывания тральщика в гавани БДК «Николай Вилков» был обстрелян из пулемёта, очередь прошла по рубке. Недолго думая, наши моряки открыли аппарель, на неё вышли танки – больше по нашим не стреляли. Утром выяснилось, что за обстрел советских судов был расстрелян ряд офицеров местных вооружённых сил. С помощью Советского Союза Южный Йемен (НДРЙ) создал ВВС, ВМС и другие рода войск. Экономическая и военная помощь этой небольшой стране на юге Аравийского полуострова началась в 1968 году и продолжалась до начала 90-х годов. В 1968 г. прибыли первые советские пилоты и инструкторы вместе с несколькими МиГ-15, доставленными на борту самолётов Ан-12. С 1971 г. СССР и Болгария поставили партию МиГ-21, а затем первые Су-20М. к концу 1971 г. ВВС имели полные эскадрильи МиГ-17 и Миг-21, эскадрилью Су-20 и бомбардировщиков Ил-28, несколько вертолётов Ми-4, размещённых в Адене. Большинство из самолётов пилотировались советскими и кубинскими пилотами. В середине 70-х были поставлены Су-20М и в конце 1980 г. ? Су-22М (их показ южнойеменской стороне состоялся осенью 1980 г. в Кубинке) что позволило организовать две эскадрильи. Было поставлено много вертолётов Ми-24Т, транспортные самолёты Ан-26. В 80-х годах йеменцы получили 25 истребителей-бомбардировщиков МиГ-23БН. Состав ВВС рос количественно и качественно. В 1973 г. было 20 боевых самолётов, в 1979 г. – 109, 1982 г. – 114, 1984 г. – 103, 1988 г. – 114, 1990 г. – 94. Встречающаяся информация о базировании самолётов на острове Сокотра не соответствует действительности. На острове Сокотра никакие самолёты, кроме двух британских эскадрилий смешанного состава (с 1943 по 1945 гг.), в НДРЙ не базировались, поскольку истребители с грунтовой (да ещё «горбатой»!) - полосы не летают. Инфраструктура и аэродромное обеспечение отсутствовали полностью, современный аэродром начал функционировать только с июля 1999 г. В середине 1971 г. бронетанковые войска НДРЙ имели в своём составе танковый батальон "Т-34" и отдельные роты. Всего имелось 50 танков и около 200 английских бронетранспортеров "Центурион" и "Феррет". Подразделения были полностью укомплектованы личным составом. Офицеры и часть сержантов служили ещё при англичанах. Они старались сохранить порядки, практиковавшиеся при них, в частности ? перекладывали черновую работу на подчинённых, сами же практически не участвовали в эксплуатационных и ремонтных работах. Постепенно часть их была заменена сержантами и солдатами, обученными советскими советниками. В начале января 1972 г. в Аден из Одессы на пароходе (капитан Чекин) была доставлена новая партия из 40 танков «Т-34». За несколько месяцев в учебном центре, созданном советскими советниками, из них был создан боеспособный танковый батальон. Подготовку новых сил не прекращали. К 1974 году в бронетанковых частях имелось 150 танков "Т-34", организационно сформированные в три танковых батальона. В Салах-эд-Дине находился в основном один батальон. Остальные поротно были переброшены на усиление пехотных бригад, дислоцированных по периметру государственной границы. В середине 1973 г. из СССР пароход привез более тридцати танков "Т-55", из них в ускоренном порядке подготовили танковый батальон. В дальнейшем в 80-х НДРЙ получил из СССР и более современные танки Т-62. Помимо танков, поставлялись бронемашины «БМП-1», «БДРМ-2», бронетранспортеры «БТР-50», «БТР-60» и «БТР-152». Таким образом, постоянно шёл рост бронетанковых частей; в 1973 г. они имели 50 танков, в 1979 г. – 260 танков, в 1982 г. – 470, 1984 г. – 450, 1988 г. – 480, в 1990 г. – 480 танков. ВМС НДРЙ получили от СССР ракетные катера проекта 205У, артиллерийские катера проекта 1400МЭ, десантные корабли и катера, торпедные катера проекта 183. Часть этих кораблей была поставлена НДРЙ из наличных в ВМФ в ответ на подписание соглашения о заходах советских кораблей в Аден, и развёртывании там для их обеспечения оперативного пункта связи. На первых порах йеменские моряки нуждались в большой помощи. Обучением занималась одна из групп специалистов ВМФ, командированных в эту страну, под руководством капитана 3 ранга В.Панина. Наши специалисты организовывали занятия, разрабатывали необходимые документы и инструкции, показывали, как надо обращаться с материальной частью. Присматриваясь к работе наших моряков, йеменские офицеры, ранее обучавшиеся в иностранных училищах, вскоре были вынуждены признать превосходство наших методов боевой подготовки. За время сотрудничества ВМС Южного Йемена получил из СССР в числе прочих: 2 торпедных катера пр.183. Списаны в 1984 г. 2 торпедных катера пр.205ЭТ (из состава БФ) в 01.1978: №110, 111. Списаны в 1988 г. 8 больших ракетных катеров: 1 единица пр.205У, 7 единиц пр.205ЭР №116-123: 1 единица в январе 1979 г., 1 единица 2.04.1979 г., 2 единицы в январе 1980 г., 1 единица в декабре 1980 г., 1 единица в январе 1982 г., 1 единица 24.02.1983 г., 1 единица в сентябре 1983 г. (затем ? в составе флота объединённого Йемена). 1 патрульный катер пр.368. Списан в 1983 г. 9 патрульных катеров пр.1400МЭ: 4 единицы в январе 1978 г., №202 и ещё 1 единица в декабре 1984 г. (затем в составе ВМС объединённого Йемена), №203, 303, 304 в январе 1987 г. (затем в составе ВМС объединённого Йемена). 1 большой десантный корабль пр.775 №139 (до 09.1979 г. СДК-119) (затем ? в составе флота объединённого Йемена). Списан в 2002 г. 3 средних десантных корабля пр.770МА (бывшие СДК-44, 45): Аль Вадиа 136 в августе 1973 г., (тогда же и №138, он сгорел в январе 1986 г.), Сира 137 в июле 1977 г. 5 десантных катеров пр.1785: 3 единицы в ноябре 1970 г. (в том числе №134, 135) и 2 единицы в декабре 1981 г. (затем ? в составе флота объединённого Йемена). 1 МТЩ пр. 264А в 1978. Патрульный корабль - списан в 1984 г. 1 МТЩ пр.266МЭ в №201 (до 02.1991 МТ-303) (затем ? в составе флота объединённого Йемена). 3 РТЩ пр.1258Э в 12.1989 (в том числе №20). Затем №20 и ещё 1 единица вошли в составе флота объединённого Йемена. 1 плавучую мастерскую пр.300 в 1988: ПМ-21 – в 1991 г. возвращена. 1 противопожарный катер пр.364. В начале 1980-х гг. вооружённые силы НДРЙ получили из СССР тактические ракетные комплексы «Луна-М» и оперативно-тактические ракетные комплексы «Р-17Э». Согласно договоренностям между СССР и НДРЙ, предполагалось создать «пункты маневренного базирования» для ВМС НДРЙ на Периме, в Мукалле, на Сокотре, в бухте Ништун. Выбор мест маневренного базирования проходил при участии советских специалистов. В 1978-1979 гг. группа советских специалистов почти год работала на Сокотре в бухте Хаулаф ? проводила гидрографические замеры в целях подготовки строительства в Хаулафе «пункта маневренного базирования». При этом не забывались интересы и нашей стороны. Так, побывавший в НДРЙ в составе военной делегации контр-адмирал В.Козлов вспоминал: «Нас в то время интересовали некоторые оазисные уголки пустынного побережья страны, где находились удобные бухты, пригодные для использования кораблями средиземноморской эскадры. Морские границы Йемена нуждались в охране. Советский Союз помог командующему ВМС организовать базирование лёгких сил в районе Муккала, куда наша группа добралась самолётом, а затем автомашиной. Здесь нашлось место для временных стоянок советских кораблей». Да и оборудование их не обходилось без нашего участия. Советник командующего флотом НДРЙ капитан 1 ранга Борис Нечитайло контролировал возведение маневренного пункта базирования на острове Перим, который в 1979 г. был оборудован отдельным мобильным инженерным батальоном ЧФ, установившим причалы на о. Перим. 25 октября 1979 г. состоялось подписание Договора о дружбе и сотрудничестве между СССР и НДРЙ. С ноября 1976 г. по декабрь 1979 г. Аден посетили для отдыха и пополнения запасов 123 советских боевых корабля. 16 декабря 1979 г. Нечитайло был сменён в должности советника командующего флотом НДРЙ капитаном 1 ранга Виктором Доценко. Перед отправкой за границу адмирал флота Георгий Егоров (с 1977 г. по 1981 г. ? начальник Главного штаба ВМФ) поставил перед Доценко три задачи: создать в НДРЙ ещё более благоприятные условия для базирования наших кораблей, научить арабов стрелять и высаживать десант, "беречь людей - наш бесценный клад". Как вспоминал капитан 1 ранга Доценко, в НДРЙ ему работалось очень легко. Нечитайло в силу своего общительного характера, прекрасных деловых качеств, энтузиазма и адской работоспособности подготовил "замене" хорошую базу. К тому времени был уже накоплен опыт приёма и обслуживания советских военных кораблей, которые частенько заходили в Аден. С 9 января 1980 г. в Адене стали постоянно базироваться два советских противолодочных самолёта Ил-38. После постройки военного аэродрома в Аль-Анаде авиакомендатура с Ил-38 находилась там до 1991г. В декабре 1979 г. СССР ввёл ограниченный воинский контингент в Афганистан. Этот процесс сопровождался активизацией деятельности американских десантных сил в Индийском океане. Так американцы решили продемонстрировать мощь своей морской пехоты, которая весной 1980 года имитировала высадку морской пехоты в Индийском океане, обозначив на воде береговую черту буями. Командующий советской 8-й эскадрой контр-адмирал М.Н.Хронопуло получил приказ провести совместные учения с ВМС НДРЙ по высадке десанта на о. Сокотра в Индийском океане. Оно состоялось в мае 1980 г. под руководством командира эскадры контр-адмирала М.Хронопуло. На трёх БДК и двух СДК находилось около 800 морских пехотинцев Тихоокеанского и Черноморского флотов. В том числе был задействован вышедший впервые на боевую службу БДК пр. 1174 «Николай Рогов» ТОФ, имевший на борту сводный батальон 390 полка морской пехоты из поселка Славянка. Об этом корабле американцы во всеуслышание заявляли, что это первенец настоящего десантного корабля ВМФ, способного брать на борт 500 морских пехотинцев с вооружением, экипировкой и штатной техникой. Для высадки передовых подразделений корабль в доковой камере имел три ДКВП и четыре вертолёта Ка-27-29. Учение само по себе являлось уникальным. Впервые за время существования советской морской пехоты свыше 800 морских пехотинцев участвовали в совместных учениях, провели в кратчайшие сроки подготовку, которая проходила непосредственно на ДК. Для высадки тактического воздушного десанта со всей эскадры было собрано восемь вертолётов Ка-29, а высадка групп разграждения с передовыми подразделениями десанта проводилась с двух ДКВП. 100% имеющейся плавающей техники с десантом на удалении от берега от 500 метров до одного километра была высажена "на плав", и только второй эшелон (два взвода средних танков и артиллерия, взвод БМ-21) должен был высаживаться "на упор". Высадка производилась в бухте Дилишия. Однако из-за малых глубин средние танки пришлось высаживать в воду, с использованием оборудования для подводного вождения. Откачав полностью балласт и высадив средние танки, корабль смог подойти на меньшую глубину и высадить БМ-21 и другую колесную технику. Высокую выучку морских пехотинцев дали присутствующие на учении представители МО СССР и начальник генерального штаба Йеменских ВС. 25 августа 1980 г. советник командующего флотом НДРЙ Виктор Доценко и его подопечные на двух катерах впервые самостоятельно проводили ракетную стрельбу. Наблюдать её в море на большом десантном корабле (БДК) вышло всё руководство страны. Правда, никто не знал, что мишень нашим советникам пришлось сооружать самим. А для этого аж из Москвы самолётом доставили радиолокационный отражатель. - Пошёл отсчёт времени, - вспоминает Доценко,- арабы притихли. Но вот ракеты пошли к цели. И всё внимание переключилось на доклады пилота вертолёта. А он доложил так: "Вижу ракету. Ракета попадает в мишень. Мишени больше нет". В тот день состоялся грандиозный праздник. Министр обороны страны Али Ахмед Насер Антар объявил его днём ракетных войск ВМФ. В сентябре 1980 г. количество советских военных советников в стране, по западным данным, увеличилось до тысячи человек, а число кубинцев достигло четырёх тысяч. То, что в апреле 1980 г. в НДРЙ поменялось политическое руководство, сразу почувствовали и наши военные советники. Командующий ВМФ начал высказывать нашему советнику капитану 1 ранга Доценко недовольство по военно-техническому сотрудничеству, по качеству поставляемой из СССР техники. Не совсем правильно иногда вело себя и наше руководство в Москве, что сразу отражалось на офицерах, работающих за границей. К примеру, у командующего йеменским флотом сильно заболел сын, он попросил вылечить его в Союзе. Доценко через главного военного советника несколько раз обращался в Москву, давал телеграммы. Но ответа так и не дождался. И тогда комфлота обратился к англичанам, которые быстренько поставили мальчишку на ноги. Вскоре Доценко на его посту сменил капитан 1 ранга Алексей Сергеевич Миронов. Именно он обеспечивал поездку главкома ВМФ СССР в Южный Йемен. В конце марта 1983 г. главком ВМФ адмирал С. Г. Горшков, находившийся вторично с визитом в Южном Йемене, подготовил соглашение о выделении в порту Аден места для пункта материально-технического обеспечения (ПМТО) советских кораблей и базировании при необходимости на аэродроме Эль-Анад смешанного полка авиации ВМФ. МИД пробовал робко возражать, но 28 апреля этот документ был утверждён на Политбюро. Ни о какой базе в порту Аден разговор не шёл, потому что тогда из Адена ушла бы международная торговля, которая ? в виде беспошлинного транзита – всегда присутствовала там в свободной зоне Аденского порта. А у СССР не было средств и желания компенсировать НДРЙ все доходы от Аденского порта. Да СССР в то время и не претендовал на базу в Адене, довольствуясь «заходами кораблей» (по каждому заходу – отдельное решение Политбюро ЦК ОПОНФ и ЙСП!), обычным портовым обслуживанием кораблей, снабжением водой, продовольствием, горючим, допуском экипажей на берег. С 1 декабря 1983 г. по 31 января 1984 г. происходили боевые действия в ходе конфликта с Саудовской Аравией, в них, по некоторым данным, участвовали и советские специалисты. В августе-сентябре 1984 г., во время минного кризиса в Красном море, по просьбе руководства НДРЙ отряд советских кораблей провёл поиск морских мин в районе порта Аден и в Баб-эль-Мандебском проливе. С 18.08. по 06.11.1984 г. КР ПЛО «Ленинград» с БПК «Красный Кавказ» вели траление в Красном море с применением вертолётов «Ми-14» и «Ка-25». По завершении операции крейсер совершил деловой заход в Аден (8-28.09.1984). По просьбе правительства НДРЙ и в соответствии с решением Правительства СССР в декабре 1984 г. на ОИС «Василий Головнин» и ГИСУ «Челекен» начались океанографические работы с целью определения наиболее подходящих мест для маневренного базирования военно-морских сил НДРЙ. Координирование проводилось с помощью квантового топографического дальномера КТД-1 и серийных оптических теодолитов. В качестве геодезической основы для развития сети тригонометрических пунктов был принят метод транслокации с использованием спутниковых систем. Одновременно в бухтах страны велись инженерно-геологические изыскания и бурение скважин; этим занимались прикомандированные ленинградские специалисты. Зимой 1986 год в НДРЙ совершен очередной военный переворот, который коснулся и наших специалистов.... При этом жизни самих советских советников, особенно в Адене, оказались под угрозой со стороны обеих противостоящих сторон. Они невольно оказались втянуты в боевые действия. В одном из районов города наши специалисты попали в самое пекло боя, деваться им было некуда, танки шли и стреляли по ним. И тогда двое рабочих и мичман, специалисты по ремонту орудий Владивостокского завода «Звезда», под обстрелом выкатили из мастерских в районе таможни на прямую наводку 100-мм противотанковую пушку (по другим данным наши использовали английское орудие береговой батареи) и подбили 6 танков и 4 БТР. Подполковник запаса Николай Федорович Серёгин, бывший в ту пору переводчиком у советника командующего ВМС Южного Йемена капитана 1 ранга Алексея Сергеевича Миронова, вспоминал: «13 января, нас, группу советских специалистов, работавших в штабе флота, взяли в заложники, почти не кормили. (Сначала нас было 27 человек, потом число заложников увеличилось: привели советских спецов, работавших в МВД, их жён и детей...). На горе Марбат, рядом со штабом, были две 100-мм пушки без прицелов, их выкатили на огневую позицию и нам приказали из них стрелять... Миронова, советника командующего флотом, вместе со мной под автоматами повели на узел связи, заставили связаться по радиостанции с нашими кораблями и кричать, чтобы те уничтожали танки, прорывавшиеся к зданию политбюро, и открыли огонь по самолётам. Ведь советский флот обещал оказать помощь! Но к тому времени наши моряки уже получили приказ не вмешиваться в конфликт, и корабли отошли в нейтральные воды... С этой горы, которая нависала над узкой дорогой, ведущей к зданию политбюро, подбили два танка (переводчики и специалисты в этом деле тоже поучаствовали - ведь пушки были без прицелов и йеменцы не знали, как стрелять, хотя расстояние небольшое, 300-400 метров). Горящие танки перегородили дорогу, и остальные танки не могли пройти к зданию политбюро... ...Когда началась неразбериха, разброд и шатания, я попал на узел связи, где нашёл журнал радиосообщений. Прочитал: "У нас 42 специалиста, что с ними делать?". Был и ответ: "Попытайтесь от них избавиться!" Мне стало понятно, что нас собираются убить. Я пришёл к Миронову и доложил об этом. Он выслушал и сказал: "Надо бежать!" Стали думать, куда и как бежать, так как по берегу уйти было невозможно. Миронов послал трёх специалистов с задачей, найти плавсредства. Один из них сбежал вместе с йеменскими моряками в Эфиопию, а двое других привели лоцманский катер и моторный бот. Начали эвакуировать всех наших специалистов. Тут же больше сотни йеменских моряков (которые не пускали танки к зданиям политбюро и министерства обороны), закричали, что не хотят здесь оставаться, и стали размещаться вместе с нашими в лоцманском катере и боте. Точнее, в лоцманский катер посадили всех наших специалистов, а в моторный бот загрузились 110 йеменцев (мотористом и рулевым были наши). Когда вышли в море, выяснилось, что среди наших военачальников нет никого, кто мог бы стоять за штурвалом катера. Стали решать, кто поведет катер. Я спросил, намного ли отличается штурвал от руля "Запорожца" (у меня дома был такой автомобиль), оказалось, ненамного. И я стал за штурвал катера, мне объяснили, что такое каботажное плавание, и мы пошли вдоль берега. В уверенности, что наши корабли стоят где-то рядом, на рейде, мы по радиостанции кричали на всех известных языках, просили о помощи. Не ответил никто... В течение суток мы шли в направлении 3-й провинции (Абьян), родины Али Насера Мухаммеда. Пришли, наконец, в Шукру (городок в Абьяне), а там организована противодесантная оборона, пушки расчехлены, ждут... Видя такую ситуацию, стали решать, кого послать на переговоры. Кандидат номер один - майор Николай Серёгин, переводчик. Я спрашиваю: "Кого переводить?" Говорят: "Никого. Ты и сам всё знаешь!" Плыть, честно говоря, совсем не хотелось. Получил пинок под жопу, и меня выбросили за борт. В прямом смысле слова. Плыл к берегу, пока не уткнулся коленками в песок. Снял с себя белую майку и стал размахивать над головой. На берегу среди толпы встретивших меня йеменцев оказался один из членов политбюро из числа сторонников Али Насера Мухаммеда (4 члена политбюро, примкнувшие к оппозиции и одному из её лидеров Али Антару, министру обороны, были расстреляны вместе с ним в Адене, а четверо сторонников Насера оказались здесь, в Шукре). Спросил, кто я и откуда. Назвался, сказал, что я - переводчик командующего флотом. Меня узнали, потому что 2 декабря 1985 года (за месяц с небольшим до описываемых событий) мы там стреляли ракетами "Рубеж" (берег-корабль), потом после стрельб был банкет, на котором присутствовал Али Насер Мухаммед. Спросили, кто находится на катере. Ответил, что на борту 40 советских специалистов, включая женщин и детей. А на ботике, сказал, 110 йеменских моряков с горы Марбат (штаба флота). Сказали, что это те самые предатели, которые открыли дорогу танкам на 3-ю провинцию, и их всех надо расстрелять. Я закричал: "Подождите, не стреляйте! Там наши специалисты!" Меня посадили в лодку-самбук, на которой был установлен ДШК и сказали, что если будут непонятные телодвижения ? начинаем стрелять, и убиваем всех без разбора... Я заставил всех поднять руки, после чего вместе с Мироновым и замполитом вернулись на берег. Нас привели в какое-то помещение, где находились четыре члена политбюро, и все вместе стали обсуждать ситуацию. Йеменцы сказали нам, что мы - в безопасности, высаживайте своих людей и напишите список всего, что вам необходимо для нормальной жизни. Мы вернулись на катер, высадили всех наших, а йеменские моряки остались на боте. (Как потом стало известно, их обвинили в предательстве, расстреляли и трупы бросили в воду.) На берегу мы стали обсуждать и составлять список, что нам нужно. Пока писали и обсуждали, ситуация изменилась: танки из Адена прорвались в эту провинцию, и начался массовый исход сторонников Али Насера Мухаммеда. Уходили по дороге на Северный Йемен... А до этого, 25 декабря, мы с командующим флотом, его телохранителем, племянником и моим шефом Мироновым проехали по этой дороге до Северного Йемена, побывали там, встретились с губернатором пограничной провинции. Я так понял, что это была своего рода рекогносцировка. Хотя тогда командующий говорил нам, что едем, чтобы показать нам с Мироновым соседнюю страну... В общем, видя такое дело, мы заправили катер украденным топливом и опять вышли в море. В это время танки уже двигались вдоль побережья и стреляли в нашу сторону. А мы не могли далеко отойти от берега, поскольку не было ни компаса, ни воды, ни продовольствия. По радиостанции, которую стащили на берегу, удалось связаться с нашим рыболовецким судном, которое разгружалось в порту города Мукалла (провинция Хадрамаут, к востоку от Шукры). Договорились, что пойдём друг другу навстречу. Через сутки увидели дымок в нейтральных водах, подошли. Гражданские моряки были в бронежилетах, касках и с автоматами Калашникова. Приказали заглушить двигатель и стать на палубе с поднятыми руками. А моряки кружили вокруг нашего катера на шлюпке и разглядывали... Потом, когда они убедились, что оружия у нас нет, переправили на траулер, обласкали, напоили и накормили. Мне дали наушники, и я стал слушать сообщения по радио. Йемен молчал, а Союз говорил о подготовке к посевной в южных районах страны. О событиях в Адене ни слова... Потом нас пересадили на военный танкер и повезли якобы в Севастополь. Затем отменили Севастополь и сказали, что идём в Джибути. Потом и Джибути отменили. Получили команду возвращаться в Аден и продолжать сотрудничество. Таким образом, 27 января мы вернулись в Аден». И хотя в приведённых воспоминаниях есть неточности и натяжки, тем не менее, они дают представление о ситуации с нашими людьми в лагере сторонников президента. Опасность подстерегала наших советников и среди оппозиционеров, сражавшихся с президентом, особенно если они в чём то не соглашались с последними. Полковник Саповский Валерий Александрович советник командующего Западного операционного направления (ЗОН) вспоминает: «16.01 в 20.30 два офицера с переводчиком бригады "Абуд" привезли полковника Гвилаву Рема Фомича. Его называли просто - Роман. Он был советником командира бригады. Сам из Бреста. В Йемене служил уже третий год. До конца командировки оставалось около двух месяцев. Его жена перед событиями уехала домой, где дочь ждала ребенка. Офицеры бригады, ничего не объяснив, сразу уехали. А от переводчика узнать, как всё произошло, было невозможно. Он был настолько в подавленном состоянии, что ничего вразумительного объяснить не мог. Он ведь и сам чудом остался жив. В ночь я оставил его в покое. Прояснить кое-что удалось на следующий день. Получив приказ из Адена привести бригаду в полную боевую готовность, командование бригады стали решать вопрос: отмобилизовывать ли призывной состав или нет? Мнения разделились. Гвилава Р.Ф. настаивал - не отмобилизовывать. Так решили и на этом разошлись. Нужно отметить, что в каждом подразделении, в каждой бригаде, в штабах имелись офицеры сторонники Али Насера и сторонники Абдул Фатаха. Большая часть офицеров была за Абдул Фатаха. Их возглавлял начальник политотдела бригады. Сам командир бригады, да и полковник Гвилава Р.Ф.были сторонниками Али Насера. По всей вероятности это не являлось секретом для офицеров бригады. От источников было известно, что Али Насер обещал Гвилаве Р.Ф. ходатайствовать перед нашим командованием о продлении срока его командировки. В штабе бригады офицеры всю ночь вели споры и потом разошлись. Через некоторое время большая группа офицеров и солдат, стреляя на ходу, пошла захватывать штаб. Наши советники через крышу в штабе вырвались к себе, где жили. Это густо расположенные каменные строения. Эд-Дали являлось поселком в горах на границе с Северным Йеменом. Гвилава Р.Ф., как рассказали потом, вернулся в штаб, где оставил какие то документы. В это время он и попал (и не под случайный) выстрел. Семь ранений наискосок от левой ноги выше колена через всё тело до правого плеча. Некоторое время он ещё жил. Последними его словами были: "Жалко жену и детей, за что меня замполит убил?" Как всегда, что в Афганистане, что здесь в Йемене никто никаких расследований (да что расследований, элементарных уточнений обстоятельств) гибели полковника не проводил. Главный военный советник генерал-майор Крупницкий и его аппарат даже не поинтересовались, как это всё произошло. Впоследствии по согласованию с новым командованием бригады силами советников в гарнизоне Эд-Дали был установлен обелиск. Память погибшему нашему товарищу. … При эвакуации отправили гроб в Аден на корабль. Доставили его в Джибути, затем самолётом в Москву». Не остался в стороне и советский флот. По международному соглашению руководство по эвакуации учреждений и граждан всех стран было возложено на Советский Союз. Поскольку Южный Йемен был социалистической страной, западным боевым кораблям предлагалось близко не подходить, было решено, что российские суда эвакуируют большинство тех, кто решит покинуть страну. В эвакуации советских и иностранных граждан из охваченного войной города, были задействованы как гражданские так и боевые корабли 8-й оперативной эскадры, в том числе МТЩ «Запал», плавбаза подводных лодок «Волга», БДК «БДК-101» ТОФ. Уже 17 января 3 советских судна вышли из Адена приблизительно с 1000 эвакуированных, главным образом с советскими гражданами и доставили их в Джибути. Это было не легко, плавбаза «Волга» во время эвакуации людей подверглось обстрелу с берега и было вынуждено уйти в море в зону недосягаемую для снарядов, а продолжение эвакуации перенесли на ночное время. А экипаж находившегося на боевой службе морского тральщика «Запал» ТОФ, проявив мужество и высокую выучку под обстрелом, вывез из порта Аден 1500 советских и более 3000 иностранных граждан. О количестве эвакуированных нет точных данных. В одних публикациях говорится о 4500 человек, эвакуированных из Адена (1500 советских и более 3000 иностранцев), в других ? о 10 тысячах (8 тысяч советских граждан и 2 тысячи иностранцев). Но сколько бы их ни было, все эвакуированные хватили лиха. Подполковник запаса Николай Федорович Серёгин вспоминает: « ...Пока мы болтались в море, мою жену, Наташу, вместе с 8-летней дочерью Ольгой, как всех членов семей советских специалистов, должны были эвакуировать в Союз. Но сразу не получилось. И вот почему. Паспорта специалистов, работавших на флоте, хранились, как было принято, в посольстве, их и привезли. А паспорта на переводчиков, работавших в разных видах вооружённых сил и родах войск (и членов их семей) хранились в отдельной коробке, поэтому семьи моряков посадили на корабль и отправили в Джибути, а моя семья осталась на берегу - паспорта не было. Специалистам, уходившим в Джибути, разрешали брать с собой не более 30 кг личных вещей. Вес привезённых на берег сумок и чемоданов превышал установленные нормы. Излишки остались лежать кучей на пляже, что привело к массовому мародёрству. Руководством было принято решение облить вещи бензином и сжечь. Только через сутки, поздно ночью, на берег высадились гражданские моряки и переправили на гражданские суда всех оставшихся россиян и йеменцев, с паспортами и без (в том числе моих Наталью и Олю). 21 января они оказались в Шереметьево, без зимней одежды, без паспортов, без ничего. Но в Москву их не пускали: нет паспортов - нет людей! Жена с дочерью в слезах, январь месяц, а они в летних платьях... Кое-как решили эту проблему: Наташа и ещё одна женщина без паспорта поручились друг за друга, их сфотографировали, выписали бумаги и, наконец, выпустили. В еще более сложной ситуации оказались моряки на наших транспортных судах. Когда начались бои на рейде Адена стояли советские торговые и рыболовные суда, балкер «Зоя Космодемьянская» ЧМП, ролкер Смоленск», «Павел Антокольский». Они подвергались нешуточной опасности. В ролкер «Смоленск» попал снаряд и ранил второго механика. Но наибольшие испытания выпали на долю танкера Тихоокеанского флота «Владимир Колечицкий». Так получилось что в момент начала столкновений он оказался в гавани Адена под завязку загруженный топливом. Капитан танкера Геннадий Иванович Киреев так описал свои злоключения. «В 1985 году вышли мы в рейс, и 13 января 1986 года в понедельник с десятью тысячами тонн топлива и с тысячей бочек бензина на палубе зашли в порт Аден. Подошли и видим: с моря ракетный катер стреляет по берегу, по президентскому дворцу. Потом подошло ещё несколько катеров, спрятались за нами... А на берегу - нам-то хорошо видно: на домах, на вышках снайперы, бойцы с автоматами, гранатомётами. И началась страшная стрельба... Я тут же доложил начальству об обстановке, нужно было срочно уходить, но нас к берегу поставили носом, тесно в бухте: не развернуться без буксира. А ситуация всё накалялась: начали бить артбатареи, самолёты взлетели, рядом затонул десантный корабль. Потом по носу загорелся пароход - перевернулся, по корме горел ещё один. А мы сидели как на пороховой бочке. Вот уже и танки пришли к берегу, стали бить по противоположному берегу прямо между моими мачтами! Один танк взорвался, и его башня перелетела через "Колечицкий". ...Это потом я узнал, что командир танковой дивизии приказал по "Колечицкому" не стрелять ни в коем случае, потому что танкер - бензиновая бочка: если попадут, то города больше не будет, как после ядерного взрыва...». Три дня танкер находился в бухте, в самом пекле боёв, посол СССР в Адене никакой ответственности за разрешение на уход танкера из зоны конфликта на себя брать не хотел! «Я решил уходить из этого ада. Но была проблема: за высоким бортом "Колечицкого" прятались от танков ракетные катера, они предупредили, что если мы снимемся с якоря, то катера будут стрелять по нам, - продолжает Геннадий Иванович. - Уже потом мне многие моряки доказывали, что выйти в тех условиях из порта было невозможно. Но я-то вышел! Буквально на пятке танкер развернул, Причём на корабле один винт всего, было бы два - проблем бы не было. В это время снайперы с берега всё время стреляли по капитанской рубке, но стекло там бронированное, поэтому не попали... А с якоря сниматься - на открытую палубу кому-то идти нужно! Я послал второго помощника, говорю, руби концы. Он ни в какую. Не пойду, убьют. Говорю ему: "Убьют - жене квартиру дадут, а если не полезешь, я тебя здесь зарою - и ничего она не получит!" Конечно, он понимал, что это просто слова, но в итоге полез, отрезал концы. Боцман по-пластунски выполз на палубу, включил лебедки, чтобы якоря выбрать...». Когда «Владимир Колечицкий» вышел из порта, с ним была установлена прямая связь из Москвы. Звонил Кирееву лично министр обороны СССР маршал Андрей Гречко. Гречко приказал Кирееву найти в море сбежавших из Йемена советских военных советников и вернуть их обратно в порт - контролировать ситуацию. Оказалось, что наши военные советники - два генерала и пятьдесят семь полковников - "позаимствовали" в порту пассажирские катера и - без семей, жён, детей - ушли из зоны конфликта в море. Но не рассчитали ребята - на катерах закончилось топливо, и они через несколько часов начали дрейфовать в открытом море, миль за сто пятьдесят от берега: без топлива, без воды. «Нашёл их, поднял на борт, доставил к берегу, дал трёхдневный сухпай - и высадил на шлюпках, где берег не простреливался. Некоторые сильно сопротивлялись, воевать не хотели. Один даже плакал, но я всё равно высадил, говорю: валюту получаешь - иди, выполняй свой долг». А экипажу «Колечицкого» новое задание ? эвакуировать наших граждан. На берегу, где продолжалась война, оставалось шесть тысяч беженцев, которых необходимо было на четырёх семидесятиместных шлюпках и двух катерах перевезти на корабли: женщин и детей в буквальном смысле приходилось переносить на руках. Увозили людей в порт Джибути, до которого десять часов ходу через Аденский пролив. Начальник радиостанции «Колечицкого» В.Анищенко, самостоятельно установив по радио наличие советских специалистов нефтяников, забытых в районе Мукаллы, информировал об этом капитана, и еще около 100 человек было спасено моряками танкера. Несмотря на героизм, моряки танкера никаких наград не получили, хотя 16 человек были представлены капитаном к орденам и 22 к медалям. Помешал «случай». Капитан танкера Геннадий Иванович Киреев вспоминает: «За эту "эпопею" меня представились к званию Героя Советского Союза, сделали-то мы большое дело. Но у нас замполит немножко провинился в "женском вопросе" - мы его на танкере исключили из партии за, так сказать, попытку нехорошего факта с женщиной. А наверху, видимо, расценили так: Киреев наехал на замполита, значит, обижает партию. И ни награды, ни каких-либо поощрений я так и не получил. Потом по разнарядке на флот пришёл орден Ленина, но его отдали другому человеку. А те самые военные советники - все получили награды и привилегии как участники военного конфликта! Дело в том, что нас, гражданских, нет в военных архивах - как мы участвовали в тех же конфликтах, никому не известно, и это общая беда всего вспомогательного флота». В 1991 г. в связи с развалом Советского Союза военно-техническое партнерство было прекращено. С 1968 по 1991 годы в Южном Йемене побывали 5245 советских военных - 75 генералов, 3264 офицера, 212 прапорщиков и мичманов, 213 военнослужащих срочной службы, 1481 рабочий и служащий. Армия Йемена на 80-90% оснащена оружием и боевой техникой, произведёнными в бывшем СССР. СССР поставил в Йемен (в основном, конечно, в НДРЙ) 34 ракетных комплекса Сухопутных войск, 1325 танков, 206 БМП, 1248 БТР и БРДМ, 683 РСЗО, а также другое специальное имущество на сумму более 6 млрд. долларов. Кроме того, Йемену были оказаны услуги военного назначения на сумму свыше 500 млн. долларов. А общий объём военно-технического сотрудничества оказался 7 млрд. 140 млн. долларов. В вузах СССР подготовлен 9021 йеменский специалист. | |
| Просмотров: 2563 | Добавил: maksimov | Рейтинг: 0.0/0 | |
| Всего комментариев: 2 | |||
| |||
